Косогоры, низины, болота,
Над болотами ржавая марь.
Осыпается рощ позолота,
В бледном воздухе ладана гарь.
На прогалине теплятся свечи,
Озаряя узорчатый гроб,
Бездыханные девичьи плечи
И молитвенный с венчиком лоб.
Осень — с бледным челом инокиня —
Над покойницей правит обряд.
Даль мутна, речка призрачно-синя,
В роще дятлы зловеще стучат.
(1915)
100
Октябрь — петух медянозобый
Октябрь — петух медянозобый
Горланит в ветре и в лесу:
Я в листопадные сугробы
Яйцо снеговое снесу
И лес под клювом петушиным
Дырявым стал. Курятник туч
Сквозит пометом голубиным, —
Мол Духа Божьего не мучь,
Снести яйцо на первопутки
Однажды в год тебе дано.
Как баба, выткала за сутки
Реченка сизое рядно
Близки дубленые Покровки,
Коровьи свадьбы, конский чес,
И к звездной кузнице для ковки
Плетется облачный обоз.
101
Болесть да засуха,
Болесть да засуха,
На скотину мор.
Горбясь, шьет старуха
Мертвецу убор.
Холст ледащ наощупь,
Слепы нить, игла…
Как медвежья поступь
Темень тяжела.
С печи смотрят годы
С карлицей-судьбой.
Водят хороводы
Тучи над избой
Мертвый дух несносен,
Маята и чад.
Помялища сосен
В небеса стучат.
Глухо Божье ухо,
Свод надземный толст.
Шьет, кляня, старуха
Поминальный холст.
(1915)
102
Чу! Перекатный стук на гумнах
Чу! Перекатный стук на гумнах
Он по заре звучит как рог.
От бед, от козней полоумных
Мой вещий дух не изнемог.
Я все такой же, как в столетьях,
Широкогрудый удалец…
Знать, к солнцепеку на поветях
Рудеет утренний багрец.
От гумен тянет росным медом,
Дробь молотьбы — могучий рог
Нас подарил обильным годом
Сребробородый древний Бог.
103
Снова поверилось в дали свободные,
Снова поверилось в дали свободные,
В жизнь, как в лазурный, безгорестный путь.
Помнишь ракиты седые, надводные,
Вздохи туманов, безмолвия жуть?
Ты повторяла. «Туман — настоящее,
Холоден, хмур и зловеще глубок,
Сердцу пророчит забвенье целящее
В зелени ив пожелтевший листок».
Явью безбольною стало пророчество:
Просинь небес и снега за окном
В хижине тихо. Покой, одиночество —
Веют нагорным, свежительным сном.
104
Набух, оттаял лед на речке,
Набух, оттаял лед на речке,
Стал пегим, ржаво-золотым.
В кустах затеплилися свечки
И засинел кадильный дым.
Березки — бледные белички,
Потупясь, выстроились в ряд.
Я голоску веснянки-птички,
Как материнской ласке, рад.
Природы радостный причастник,
На облака, молюся я.
На мне иноческий подрясник
И монастырская скуфья.
Обету строгому неверен,
Ушел я в поле к лознякам,
Чтоб поглядеть, как мир безмерен,
Как луч скользит по облакам,
Как пробудившиеся речки
Бурлят на талых валунах,
И невидимка теплит свечки
В нагих, дымящихся кустах.
(1912)
105
Пушистые, теплые тучи,
Пушистые, теплые тучи,
Над плесом соловая марь.
За гатью, где сумрак дремучий,
Трезвонит Лесной Понамарь.
Плывут вечевые отгулы…
И чудится: витязей рать,
Развеся по ельнику тулы,
Во мхи залегла становать.
Осенняя явь Обонежья
Как сказка, баюкает дух.
Чу, гул… Не душа ли медвежья
На темень расплакалась вслух?