— Как хотите, — сказал я и вновь отправился наверх.
Из спальни, на ходу застегивая плащ, вышел доктор.
— Сейчас он уснет, — бросил он. — Но кто-то обязательно должен с ним остаться. Утром зайду. — И он побежал вниз по лестнице.
Я вошел в спальню. Шеф и полицейский, который допрашивал Уилсона, стояли у постели. Нунен заулыбался, как будто был ужасно рад меня видеть, а полицейский насупился. Уилсон лежал на спине и смотрел в потолок.
— Ну-с, — сказал Нунен, — делать нам здесь вроде бы больше нечего. Поехали?
— Спокойной ночи, — сказал я старику.
— Спокойной ночи, — откликнулся тот, даже не посмотрев в мою сторону.
В комнату вошли секретарь и шофер — молодой, высокий, загорелый парень.
Нунен, еще один полицейский — лейтенант Макгроу — и я вышли на улицу и сели в машину шефа. Макгроу сел рядом с водителем, а мы сзади.
— Брать будем на рассвете, — сказал Нунен, когда машина тронулась. — У Сиплого притон на Кинг-стрит, и обычно он сидит там до утра. Мы могли бы ворваться ночью, но пальба нам ни к чему. Возьмем его тепленьким, когда он будет выходить.
«Интересно, они собираются его брать или убрать», — подумал я про себя, а вслух спросил:
— А улик против него хватает?
— С головой. — Нунен добродушно рассмеялся. — Если того, что рассказывала нам про него вдовушка, недостаточно, чтобы его вздернуть, — считай меня карманным вором.
Я хотел было пошутить на этот счет, но сдержался.
VI
ПРИТОН СИПЛОГО
Недалеко от центра, на обсаженной деревьями темной улице, мы оставили машину и подошли к перекрестку.
К нам приблизился верзила в сером плаще и в серой, надвинутой на глаза шляпе.
— Сиплый в курсе деда, — доложил он Нунену. — По телефону он сказал Донохью, что носа на улицу не высунет. Пусть, говорит, выкуривают, если смогут.
Нунен хмыкнул, почесал за ухом и вежливо спросил:
— Как ты думаешь, сколько их там?
— Человек пятьдесят, не меньше.
— Брось! Никогда не поверю, чтобы в это время суток их было так много.
— Не хочешь — не верь! — огрызнулся верзила. — Они туда еще с вечера стекались.
— «Стекались», говоришь? Значит, где-то у нас с тобой брешь образовалась. Может, тебе не следовало их пускать?
— Может, и не следовало. — Верзила разозлился: — Я делал то, что ты мне приказал. Ты ведь сказал, пусть входят и выходят на здоровье, а вот когда появится Сиплый…
— …Держи его, — подхватил Нунен.
— Точно, — согласился верзила и бросил на меня свирепый взгляд.
Подошли еще несколько человек, и мы стали обсуждать план действий. Все были раздражены, кроме Нунена. Он пребывал в превосходном настроении. Почему — непонятно.
Притон Сиплого находился в трехэтажном здании, возвышавшемся между двумя двухэтажными. На первом этаже был табачный магазин, который служил одновременно входом в игорное заведение и его прикрытием. Внутри, если верить верзиле, собралось полсотни вооруженных до зубов бандитов — дружков Сиплого. Притон был окружен со всех сторон: люди Нунена расположились вокруг здания, на улице, в переулке за домом и на крышах прилегающих домов.
— Значит, так, ребята, — бодро сказал Нунен, когда все высказались, — Сиплый боится огласки не меньше нашего, а то бы он наверняка попытался прорваться, раз у него столько народу, хотя что-то не верится.
— Не верится, и черт с тобой, — отозвался верзила.
— А раз он не хочет огласки, почему бы не вступить с ним в переговоры? Сбегай, Ник, — может, тебе удастся его убедить. Разобрались бы по-хорошему.
— Сам и беги, — сказал верзила.
— Не хочешь бежать — позвони, — предложил Нунен.
— Это дело другое, — буркнул верзила и ушел.
Вернулся он очень довольный.
— Говорит, идите к черту, — доложил он.
— Всех сюда! — весело распорядился Нунен. — Пусть только начнет светать — мы им дадим жару.
Верзила Ник и я пошли вместе с Нуненом проверить, все ли на месте. На меня полицейские особого впечатления не произвели: вид жалкий, глаза бегают, в бой не рвутся.
Небо посерело. Нунен, Ник и я остановились у входа в слесарную мастерскую через дорогу от притона.
Притон был погружен во мрак, окна верхних этажей голые, витрина и дверь табачного магазина зашторены.
— Надо все-таки дать Сиплому шанс, — сказал Нунен. — Он ведь парень неплохой. Но мне с ним говорить без толку. Меня он никогда не жаловал. — Шеф взглянул на меня.
Я промолчал.
— Может, ты попробуешь, а? — спросил он.