— Конечно.
Он вцепился в мою руку и с волнением в голосе спросил:
— Честно?
— Честно.
— Его настоящее имя — Эл Кеннеди. Два года назад он принимал участие в налете на банк «Кистоун-траст» в Филадельфии, когда ребята Финки Хоггарта уложили двух посыльных. Сам Эл их не убивал, но в ограблении участвовал. Он вообще в Филадельфии немало дел натворил. Всю банду забрали, а ему удалось смыться. Поэтому-то он здесь и отсиживается. Поэтому никогда не даст репортерам свою физиономию в газетах пропечатать. Предпочитает не высовываться. Ты меня понял? Айк Буш — это Эл Кеннеди, которого разыскивают легавые за ограбление «Кистоуна». Уяснил себе? Он участвовал…
— Уяснил, уяснил, — заверил его я, с трудом остановив эту карусель. — Скажи лучше, как нам с ним встретиться?
— Он живет в отеле «Максвелл», на Юннон-стрит. Сейчас, надо думать, он в номере, отдыхает перед боем.
— Чего ему отдыхать? Он ведь еще не знает, что будет драться всерьез. Ладно, попробуем. Попытка не пытка.
— Не мы попробуем, а ты! Сам же слово дал, что меня не выдашь, а теперь «мы» да «мы»!
— Извини, запамятовал. Как он выглядит?
— Черноволосый такой, стройный, одно ухо изуродовано, брови прямые. Не знаю, как он тебя встретит.
— Это дело мое. Где мне потом тебя найти?
— Буду возле бильярдной Марри. Смотри не проговорись, ты обещал.
Отель «Максвелл» ничем не отличался от десятка точно таких же затесавшихся между магазинами маленьких отелей на Юннон-стрит: узкая входная дверь; на второй этаж, в контору, ведет крутая лестница с побитыми ступеньками. Располагалась контора прямо в холле: за деревянной стойкой с облупившейся краской стоял стенд с ключами и ячейками для писем. На стойке валялся медный колокольчик, а рядом — захватанная книга гостей. В конторе было пусто.
Пришлось перелистать восемь страниц, прежде чем я обнаружил нужную мне запись: «Айк Буш, Солт-Лейк-Сити, номер 214». Ключа от его комнаты на стенде не было. Я поднялся этажом выше и постучал в дверь под номером 214. Безрезультатно. Постучал еще несколько раз и поплелся назад, к лестнице.
Кто-то подымался наверх. Я остановился на площадке, решив посмотреть, кто это. В полумраке возник стройный, мускулистый парень, в военной рубашке, синем костюме, серой кепке и с абсолютно прямыми бровями.
— Привет, — сказал я.
Он кивнул и молча прошел мимо.
— Сегодня выиграешь?
— Надеюсь, — бросил он не останавливаясь.
— Вот и я надеюсь, — сказал я ему вдогонку. — Уж больно не хочется отправлять тебя обратно в Филадельфию, Эл.
Он сделал еще шаг, очень медленно обернулся, прислонился плечом к стене и с сонным видом буркнул:
— Чего?
— Ты меня, говорю, очень огорчишь, если проиграешь такому сопляку, как Крошка Купер. Не делай этого, Эл. Ты же не хочешь возвращаться в Филадельфию, верно?
Парень набычился и двинулся в мою сторону. Подойдя почти вплотную, он замер и повернулся ко мне вполоборота. Я держал руки в кармане плаща, он — по швам.
— Чего? — буркнул он во второй раз.
— Запомни хорошенько: если Айк Буш сегодня вечером не одержит победу, Эл Кеннеди завтра утром отправится на восток.
Он слегка повел левым плечом, а я пошевелил пистолетом в кармане.
— А с чего ты взял, что я не выиграю? — буркнул он.
— Слухи ходят. Вот я и подумал, что ты уже приобрел билет до Филадельфии.
— Челюсть бы тебе, жирному подонку, свернуть.
— Если сворачивать, то прямо сейчас, а то потом поздно будет: либо ты выиграешь и тогда, скорее всего, больше меня не увидишь, либо проиграешь, но тогда руки у тебя будут заняты.
Максвейна я нашел в бильярдной Марри, на Бродвее.
— Ну что, видел его? — спросил он.
— Да, мы обо всем договорились. Если он сольет, или скажет хоть слово тем, кто на него ставил, или наплюет на то, что я ему сказал, или…
Максвейн ужасно встревожился.
— Смотри, будь начеку, — предупредил он. — Они могут попытаться убрать тебя. Он… ой, вон идет парень, мне с ним переговорить надо… — И с этими словами он исчез.
Боксерские поединки проводились в бывшем казино, большом деревянном здании на окраине Берсвилла, где раньше был парк с аттракционами. К половине девятого здесь собрался весь город. Когда я приехал, зал уже был набит битком: и внизу, где были расставлены складные стулья, и наверху, на крошечных балкончиках, куда внесли скамейки, свободных мест не было.