— Хамить вы мастак, но деньги, которые я вам заплатил, вы отработали, ничего не могу сказать.
— С вашей помощью.
— А по-вашему, я нянчиться с вами должен? Деньги я вам дал, свободу действий — тоже. Вы же больше ничего не просили. Мало вам?
— Старый пират, вот вы кто, — сказал я. — Если бы не шантаж, мне никогда бы не удалось втянуть вас в это дело. Вы все время мешаете мне, даже сейчас, когда они сами готовы сожрать друг друга. А еще рассуждаете о том, сколько вы всего для меня сделали.
— «Старый пират», — повторил он. — Сынок, не будь я пиратом, я бы до сих пор получал зарплату клерка и не было бы в Берсвилле никакой горнодобывающей корпорации. Только не строй из себя дурачка. Меня обманули, сынок. Обвели вокруг пальца, как мальчишку. Мне многое не нравилось — вещи похуже тех, о которых я до сегодняшнего дня понятия не имел, — но меня приперли к стенке, и мне ничего не оставалось, как выжидать подходящего момента. Ведь с тех пор, как Сиплый прячется у меня, я живу в собственном доме как в тюрьме. Как заложник, черт побери!
— Сочувствую. А сейчас? Сейчас-то вы за меня? — спросил я.
— При одном условии. Если победишь.
Я встал и сказал:
— Очень надеюсь, что вас посадят вместе с ними.
— Зря надеешься. — Он весело подмигнул. — Я ведь тебя финансирую. А значит, я благонадежен, верно? Так что не суди меня слишком строго, сынок. Ведь я, можно сказать…
— Ступай к черту! — гаркнул я и вышел из комнаты.
XIX
ОПИУМ
На углу в машине сидел Дик Фоли. Он довез меня до улицы, где жила Дина Брэнд, а оттуда до ее дома я прогулялся пешком.
— У тебя усталый вид, — сказала она, когда мы вошли в гостиную. — Перетрудился?
— Присутствовал на мирных переговорах, которые, по моим расчетам, должны привести как минимум к дюжине убийств.
Зазвонил телефон. Она подняла трубку и позвала меня.
— Я думал, тебе будет интересно узнать, что Нунена пристрелили к чертовой матери, когда он выходил из машины у своего дома, — раздался голос Рено Старки. — Живого места не осталось. Не меньше тридцати пуль в него выпустили.
— Спасибо за информацию.
В больших синих глазах Дины значился вопрос, и не один.
— Сиплый первым пожинает плоды мирных переговоров, — сообщил я ей. — Где джин?
— Это Рено звонил?
— Он самый. Думал, что обрадует меня тем, что в Берсвилле не осталось больше ни одного шефа полиции.
— Ты хочешь сказать?..
— Если Рено не врет, сегодня вечером Нунен отправился на тот свет. Ты дашь мне джина? Или хочешь, чтобы я за него заплатил?
— Ты же знаешь, где он. Где ты пропадал? Все темнишь?
Я пошел на кухню, открыл холодильник и, вооружившись острым, как бритва, ледорубом с круглой бело-синей рукояткой, стал с остервенением крошить лед в морозилке. Девушка стояла в дверях и задавала вопросы, которые оставались без ответа, пока я не разлил джин по стаканам, не бросил в них по кубику льда и не разбавил спиртное лимонным соком и минеральной водой.
— Чем же ты занимался? — спросила она в сотый раз, когда мы принесли выпивку в столовую. — На тебе лица нет.
Только когда я поставил стакан на стол и сел, меня наконец прорвало:
— В печенках у меня сидит этот проклятый городишко! Если в самое ближайшее время я отсюда не уеду, то стану таким же кровожадным, как местные жители. Ведь за то время, что я здесь, совершено без малого два десятка убийств. Считаем: Дональд Уилсон, Айк Буш, четверо итальяшек и один полицейский в «Сидер-Хилл», Джерри, Лу Ярд, трое в «Серебряной стреле»: Голландец Джейк, Черномазый Уэйлен и Толстяк Коллинз. Кроме того, Верзила Ник, которого уложил я; блондин, которого в этой комнате пристрелил Сиплый; Якима Коротыш, подосланный убить папашу Элихью, и вот теперь Нунен. Шестнадцать человек меньше чем за неделю, и это еще не вечер!
Она недовольно посмотрела на меня и бросила:
— Приди в себя.
Я рассмеялся и продолжал:
— У меня бывали в жизни случаи, когда приходилось идти на убийства. Но никогда раньше я не входил в такой раж, как теперь. А все этот проклятый город! Здесь все время надо быть начеку. С самого начала я был связан по рукам и ногам. Когда папаша Элихью предал меня, мне оставалось только вбить между этими бандитами клин, натравить друг на друга. Что ж поделаешь, если такая тактика приводит к бесконечным убийствам? Без поддержки Элихью другого выхода у меня не было.
— Ну а раз не было, чего ты переживаешь? Выпей лучше.
Я последовал ее совету, и мне еще больше захотелось говорить: