Сенатор Гортон: Вы говорите, что человек превратится в инопланетное создание. Значит ли это, что превращение будет всеобъемлющим — мыслительным, интеллектуальным, если тут подходит этот термин, так же, как и…
Доктор Люкас: Человек превращается в это создание. Не вообще в инопланетное создание, а в точную копию именно того создания, которое послужило образцом, понимаете? У него будут разум и память этого существа. Оно сможет немедленно продолжить работу, которую делало инопланетное существо, с того момента, когда оно прервало ее. Оказавшись за пределами корабля, оно сможет отыскать приятелей инопланетного существа, присоединиться к ним и провести исследования…
Сенатор Гортон: Вы хотите сказать, что оно по-прежнему будет обладать и человеческим разумом?
Доктор Люкас: Трудно сказать. Человеческое мышление, воспоминания, индивидуальность — все это останется, хотя, вероятно, в очень выхолощенной форме, и будет существовать как нечто подсознательное, но способное к быстрому включению в сознание. Существу будет задан мысленный приказ вернуться на корабль через определенное время и сразу по возвращении принять человеческий облик. Приняв его, создание сможет вспомнить свое существование в инопланетном обличье, и данные, получить которые иным путем, вероятно, было бы невозможно, станут доступны исследованию.
Сенатор Гортон: А можно спросить, что из этого вышло?
Доктор Люкас: Трудно сказать, сэр. Отчетов о результатах нет. Есть записи, свидетельствующие о том, что они, оба этих существа, были отправлены в космос. Но потом — молчание.
Сенатор Гортон: По вашим предположениям, с ними что-то стряслось?
Доктор Люкас: Да, возможно. Что именно, нам не удалось узнать.
Сенатор Гортон: Может быть, существа оказались недееспособными?
Доктор Люкас: О нет, свои функции они бы выполнили. Не было никаких причин, мешавших им действовать так, как запланировано. Они просто не могли не работать.
Сенатор Гортон: Я задаю все эти вопросы, потому что знаю, если их не задам я, это сделает мой уважаемый коллега. А теперь позвольте спросить вас о том, о чем он бы не спросил: может ли такой псевдочеловек быть создан сегодня?
Доктор Люкас: Да. Располагая проектом, мы можем создать его без малейшего труда.
Сенатор Гортон: Однако, насколько вам известно, другие экземпляры не создавались?
Доктор Люкас: Насколько мне известно, нет.
Сенатор Гортон: Не согласились бы вы предположить…
Доктор Люкас: Нет, сенатор, не согласился бы.
Сенатор Стоун: Простите, что перебиваю вас. Доктор Люкас, у вас есть какой-либо описательный термин для процесса, применяемого при изготовлении такого рода людей?
Доктор Люкас: Да, есть. Он называется «принцип оборотня».
ГЛАВА 11
На стоянке с противоположной стороны улицы какой-то мужчина вынес из дому кадку и поставил ее во внутреннем дворике у края бассейна. В кадке было дерево, и, когда человек опустил ее на землю, дерево зазвенело, словно множество веселых серебряных бубенцов.
Блейк в халате в оранжевую полоску сидел на стуле, опершись локтями о перила балкона, и, напрягая зрение, смотрел с высоты пятого этажа на деревце, пытаясь понять, исходит ли звон действительно от него.
Вашингтон дремал в голубой дымке раннего октябрьского вечера. Несколько наземных машин проехало по бульвару под окнами, мягко «вздыхая» своими воздушными соплами. Вдалеке, над Потомаком, покачивалось несколько леталок — летающих стульев с сидящими на них людьми. Дома на стоянке стояли ровными рядами; перед каждым раскинулась сочная зеленая лужайка с клумбами в ярких осенних цветах; поблескивали голубые бассейны. Перегнувшись через перила и вытянув шею, Блейк едва-едва мог разглядеть свой собственный дом на бульваре, стоявший в глубине, в третьем ряду от мостовой.