— Что?
Никто ей не ответил. Мими сказала:
— Дороти, давай не будем устраивать драматические сцены Дороти ответила:
— Ты можешь побить меня, когда все уйдут. Ты это сделаешь Она сказала это не спуская с меня глаз. Мими старалась показать, что она не знает, о чем говорит ее дочь.
— Кто ее убил? — спросил я ее.
Гилберт сказал:
— Ты ставишь себя в глупое положение, Дори. Ты…
Я перебил его:
— Пусть, пусть она скажет, что хочет сказать. Кто ее убил, Дори?
Она посмотрела на брата, опустила глаза, сгорбилась. Глядя я пол, она неразборчиво сказала:
— Я не знаю. Он знает. — Она подняла глаза на меня и задрожала. — Вы что, не видите, что я боюсь?! — закричала она. Я боюсь их! Уведите меня, и я скажу, но я боюсь их…
Мими засмеялась, глядя на меня.
— Ты сам напросился. Поделом тебе.
Гилберт покраснел.
— Так глупо, — прошептал он.
Я сказал:
— Я действительно уведу тебя, но я хотел бы, чтобы ты сказала это сейчас, когда мы сидим все вместе.
Дороти покачала головой:
— Я боюсь.
Мими сказала:
— Я бы попросила тебя не нянчиться с ней, Ник. Ей от этого только хуже. Она…
Я спросил Нору:
— Ты что-то хотела узнать?
Она поднялась и потянулась не поднимая рук. Лицо ее был» розовое и приятное, как всегда, когда она вставала после сна. Она сонно улыбнулась мне и сказала:
— Пойдем домой. Мне не нравятся эти люди. Пошли. Бери свою шляпу и пальто, Дороти.
Мими сказала Дороти:
— Ложись спать.
Дороти поднесла кончики пальцев левой руки ко рту и прохныкала сквозь них:
— Не позволяй ей бить меня, Ник.
Я наблюдал за Мими, чье лицо носило спокойную полуулыбку, но ноздри двигались вместе с дыханием, и я слышал, как они дышала.
Нора подошла к Дороти.
— Пойдем, мы умоем тебе лицо и…
Из горла Мими донеслись звериные ноты, мускулы у нее на лице напряглись, она вся подалась вперед. Нора встала между Мими и Дороти. Я схватил Мими за плечо, когда она пошла вперед, другой рукой я схватил ее за пояс сзади и поднял ее. Она кричала и била меня кулаками и ногами — на моих голенях от этого остались следы. Нора вытолкнула Дороти из комнаты и встала у двери, наблюдая за нами. Лицо у нее было очень живое. Я четко и ясно видел это, все остальное было в тумане, когда неуклюжие, бесполезные удары по спине и плечам заставили меня обернуться и я увидел, что меня колотит Гилберт. Я его не очень хорошо видел и почти не почувствовал, как оттолкнул его.
— Перестань. Я не хочу делать тебе больно.
Я отнес Мими на диван, положил ее, сел на колени и взял за руку Гилберт снова подскочил ко мне. Я попытался ударить его в коленную чашечку, но ударил слишком низко и сшиб его. Он повалился на пол. Я снова ударил его ногой, но промазал и сказал:
— Мы потом можем подраться, принеси воды.
Лицо у Мими стало багроветь. Глаза у нее выпучились, стали стеклянными, бессмысленными и большими. Слюна пузырями с шипением проходила сквозь сжатые зубы, когда она дышала, и ее красная шея, все ее тело было корчащейся массой вен и мускулов, которые распухли до такой степени, что, казалось, вот-вот лопнут. Ее руки в моих руках были горячими, и от пота их трудно было держать. Я обрадовался, когда увидел рядом Нору со стаканом воды.
— Плесни ей в лицо, — сказал я.
Нора плеснула. Мими разжала зубы, чтобы вдохнуть воздух, и закрыла глаза. Она со всей силы завертела головой из стороны в сторону, но в ее извивающемся теле было уже меньше неистовства.
— Еще раз, — сказал я.
От второго стакана она дернулась в знак протеста и перестала сопротивляться. Она лежала тихо, безмолвно, тяжело дыша. Я отпустил ее руки и встал. Гилберт, стоя на одной ноге, прислонился к столу, поглаживая ногу, которую я ушиб. Дороти, бледни, с расширенными глазами, стояла в дверях, реши, входить ли ей или убегать и прятаться. Нора, стоявшая рядом со мной с пустым стаканом в руке, спросила:
— Ты думаешь, с ней все в порядке?
— Да.
Тут Мими открыла глаза, заморгала, пытаясь стряхнуть них воду. Я вложил в ее руку платок. Она вытерла лицо, дрожи всем телом, вздохнула и села на диван. Она посмотрела вокруг все еще моргая. Когда она меня увидела, она слабо улыбнулась По этой улыбке было видно, что она считала себя виноватой, но ни о чем не сожалела. Неверной рукой она тронула волосы и сказала:
— Конечно же, меня вытащили из воды.
Я ответил:
— Когда-нибудь, если у тебя будет еще такой приступ, ты можешь остаться там навсегда.