Сыщик покачал головой.
Глаза Бриджит игриво блеснули.
— Опять отколете что-нибудь непредсказуемое?
— Не исключено. Как хотите — можете ничего не рассказывать. Я и так уже знаю довольно много. Хочу только честно предупредить: еще день, и я буду знать об этом деле куда больше, чем вы.
— Допустим, — серьезно произнесла Бриджит, разглядывая бутерброд. — Но мне уже так надоела вся эта болтовня. Может быть, нам и в самом деле лучше подождать, пока вы сами обо всем узнаете?
Спейд засмеялся.
— Не знаю. Вам решать. Мой способ расследования прост: я подливаю масла в огонь и смотрю, что из этого получится. Мне-то это ничем не грозит, а вот вам не опалить бы крылышки.
Бриджит повела обнаженными плечами, но промолчала. Потом вдруг сказала:
— Все дело в том, что вы внушаете мне страх.
— Ерунда, — отмахнулся Спейд.
— Нет, это правда, — настаивала она. — Я боюсь только двоих людей, и именно сегодня видела их обоих.
— Мне понятно, почему вы боитесь Кейро, — произнес Спейд. — Все дело в том, что вы не можете до него добраться.
— А до вас?
— О, я-то в вашем распоряжении.
Бриджит зарделась. Она взяла с тарелки бутерброд с ливерной колбасой, но есть не стала. Немного подумав, она нахмурилась и наконец решилась:
— Это черная фигурка хищной птицы — ястреба или сокола — примерно такой величины. — Она развела руки на фут.
— И что в ней такого замечательного?
— Не знаю, — Бриджит отхлебнула кофе. — Знаю только, что мне посулили за нее пятьсот фунтов. А после того, как мы избавились от Кейро, Флойд пообещал, что моя доля составит уже целых семьсот пятьдесят.
— Значит, птичка тянет на добрых семь с половиной тысяч?
Бриджит горько усмехнулась.
— Гораздо больше. Со мной ведь вовсе не собирались делиться по-честному. Меня наняли только для того, чтобы помочь им.
— Каким образом?
— Уговорить обладателя птицы, русского эмигранта по фамилии Кемидов, уступить ее нам.
— Это происходило в Константинополе?
После секундного замешательства Бриджит кивнула красивой головкой.
— На Мраморном море.
Спейд махнул самокруткой в ее сторону.
— Хорошо, а что дальше?
— А дальше — ничего. В Константинополе нам с Флойдом посчастливилось раскусить замысел Кейро: он собирался улизнуть, прихватив сокола с собой. Но мы его опередили. Правда, я от этого ровным счетом ничего не выиграла, поскольку вскоре выяснилось, что Флойд вовсе не намерен платить мне честно заработанные мною деньги. Этот мошенник заявил, что сперва продаст статуэтку в Нью-Йорке, а уж потом расплатится со мной, но я поняла, что он хочет обвести меня вокруг пальца. — Ее глаза потемнели от гнева. — Вот почему я и обратилась к вам за помощью.
— Допустим, я бы вам помог. Что тогда?
— Тогда уже Флойд Тереби плясал бы под мою дудку.
Спейд покосился на нее.
— Но вы ведь не знаете, что статуэтка стоит больше, чем предложил вам Тереби?
— Да, не знаю, — кивнула Бриджит.
Спейд прищурился на сизый столбик пепла, который стряхнул в свою тарелку.
— В чем же может заключаться тайна черной птички? — задумчиво произнес он. — Почему эта статуэтка стоит такую чертову уйму денег?
— Понятия не имею.
— Из чего она сделана?
— Из фарфора или какого-то черного камня — не знаю. Ни разу не брала ее в руки. Флойд только однажды показал мне ее издали, после чего тотчас спрятал.
Спейд допил кофе, облизнулся, вытер губы и бросил скомканную салфетку на стол.
— Ну и лгунья же вы!
Бриджит и бровью не повела.
— Да, я лгунья! — весело заявила она. — Ну и что?
— А то, что нечего этим хвастать, — назидательно посоветовал Спейд и усмехнулся. — Есть хоть крупица правды во всей этой галиматье?
Бриджит стыдливо повесила голову.
— Крохотная, — прошептала она.
— И то хорошо, — ухмыльнулся Спейд и двумя пальцами приподнял подбородок девушки.
— Не унывайте, у нас впереди целая ночь. Я приготовлю еще кофе с бренди, и мы попытаем счастья сначала.
Бриджит потупила взор.
— Я так устала… — ее голос дрогнул, — так устала от всего этого, от себя, от лжи, от необходимости вечно выкручиваться и выдумывать несусветные небылицы…
Внезапно она обвила руками шею Спейда и жадно прильнула раскрытыми губами к его рту.
Спейд порывисто обнял ее. Одной рукой он гладил ее медновато-рыжие волосы, а другой ласкал нежную спину. В его глазах плясали желтые огоньки.