— Я не знал, что миссис Йоргенсон звонила ей.
— Это установленный факт. — Гилд прокашлялся. — Мы ничего не подозревали в этом отношении, вы сами понимаете, но проверили, как и положено нам, и выяснили у дежурной на коммутаторе в Кортленде, что около половины третьего она подключила миссис Йоргенсон.
— Что сказала миссис Йоргенсон?
— Она сказала, что звонила, чтобы узнать, где можно найти Уайнента. Но Джулия Вулф ответила, что не знает. Тогда миссис Йоргенсон, думая, что она лжет и что, возможно, она узнает правду, если увидит ее, спросила, можно ли к ней приехать. И та согласилась. — Он нахмурился, посмотрел на мое правое колено. — И она поехала туда и нашла ее. Жители этого дома не помнят, чтобы видели кого-либо входящим или выходящим из ее квартиры. Но это просто объясняется. Многие смогли бы сделать так, и никто бы не увидел. Пистолет не нашли. Следов, указывающих на ТО, что кто-то взламывал дверь, нет. Все вещи на своих местах, никто комнату не обыскивал. На ней было кольцо с алмазом, которое, возможно, стоит несколько сот долларов, и в сумке у нее было тридцать с чем-то долларов. Люди, живущие там, знают и Уайнента, и Морелли — оба часто к ней ходили, — но заявляют, что в течение некоторого времени они их не видели. Окно на пожарную лестницу было закрыто, и по лестнице, по крайней мере ближайшее время, никто не ходил. — Он повернул руки ладонями вверх. — Я думаю, вот и все факты.
— Отпечатков пальцев не было?
— Ее; несколько отпечатков пальцев тех, кто убирает в квартире; больше ничего. Ничего хорошего для нас.
— У ее друзей ничего не узнали?
— У нее не было друзей, по крайней мере близких.
— А как с тем… как его фамилия? Нунхайм, он узнал в ней подружку Морелли?
— Он просто видел ее с Морелли и узнал ее на фотографиях, когда увидел в газете.
— Кто он?
— С ним все в порядке. Мы о нем все знаем.
— Вы не будете от меня ничего скрывать? — спросил я. — После того, как взяли с меня обещание ничего не скрывать от вас.
Гилд отозвался:
— Если это дальше вас не пойдет. Он изредка делает для нас ту или иную работу.
— А!
Он встал.
— Я бы не хотел говорить, но это почти все, что мы знаем. Вы можете нам чем-нибудь помочь?
— Нет.
Он пристально смотрел на меня какое-то мгновение, потом протянул кольцо.
— Что вы думаете об этом?
— Кольцо с алмазом; это кольцо, которое дарят перед помолвкой?
— Оно было у нее на этом пальце. — После паузы он спросил: — Ав чем дело?
— Неплохо было бы узнать, кто его ей купил. Я сегодня встречаюсь с Макоули. Если что-нибудь узнаю, то позвоню вам. Похоже, что Уайнент… хорошо, но…
Он добродушно прорычал:
— Ага, «но». — Попрощался со мной и с Норой за руку, поблагодарил за виски, завтрак, наше гостеприимство, вообще за нашу доброту и ушел.
Я счел за должное охладить пыл Норы:
— Ты, конечно, можешь вскружить голову любому мужчине, но не будь слишком уверена, что этот не сможет тебя или меня перехитрить.
— Итак, вот до чего дошло. Ты меня ревнуешь к полицейским!
XII
Письмо Макоули, написанное Клайдом Уайнентом, было большим; очень плохо напечатано на простой белой бумаге и помечено: «Филадельфия, Па. 26 декабря 1932 г.». В нем говорилось:
«Дорогой Герберт!
Я посылаю телеграмму Нику Чарлзу, который, как вы помните, работал на меня несколько лет и находится сейчас в Нью-Йорке; он свяжется с вами по поводу ужасной смерти бедной Джулии. Я хочу, чтобы вы сделали все от вас зависящее, чтобы (строчка зачеркнута, так что ничего нельзя прочитать) убедить его найти ее убийцу. Мне все равно, сколько это будет стоить, — «платите ему!
Вот несколько фактов, которые я хочу передать ему через вас, кроме тех, что вы сами знаете. Не нужно, чтобы он передавал эти факты полиции, но как ему поступить, пусть решает сам. Я хочу, чтобы у него была полная свобода, так как я ему полностью доверяю. Возможно, будет лучше, если вы покажете ему это письмо, после чего вы должны его уничтожить. Вот факты.
Когда я встретил Джулию в четверг вечером, чтобы взять у нее ту тысячу долларов, она сообщила мне, что хочет оставить работу. Она сказала, что в последнее время чувствовала себя плохо и доктор посоветовал ей поехать куда-нибудь отдохнуть. И теперь, когда дело с поместьем ее дяди решилось, она могла себе это позволить. Раньше она никогда не говорила о своем плохом здоровье, и я думаю, она скрывала настоящую причину. Я пытался выведать у нее, но она настаивала на своем. Я не слыхал, что у нее умирает дядя.