— Что ж, — признал он медленно, тихим голосом, — конечно, она была классной женщиной. Наверно, не отказался бы.
— Но ты никогда не добивался ее?
Нунхайм колебался, затем повел плечами.
— Вы знаете, как бывает. Когда околачиваешься везде, всякое бывает.
Гилд посмотрел на него с раздражением.
— Было бы лучше, если бы ты повторил мне это сначала. Где ты был в тот день, когда ее убили?
Этот маленького роста человек подпрыгнул, как будто его укололи иголкой.
— Ради Бога, лейтенант, я здесь ни при чем! Зачем мне было ее убивать?
— Где ты был?
Неряшливые губы Нунхайма задергались.
— В какой день ее… — Он прекратил говорить, потому что открылась дверь спальни.
Вышла женщина, неся чемодан. На ней была одежда, в которой выходят на улицу.
— Мариам, — произнес Нунхайм.
Она посмотрела на него хмуро и сказала:
— Я не люблю обманщиков, а если бы я любила, мне бы не понравился обманщик провокатор, а если бы я любила обманщиков провокаторов, то не любила бы тебя. — И пошла к наружной двери.
Гилд, схватив Нунхайма за руку, чтобы тот не пошел за женщиной, повторил:
— Где ты был?
Нунхайм закричал:
— Мариам, не уходи! Я буду себя хорошо вести! Я все сделаю, не уходи, Мариам!
Она вышла и закрыла дверь.
— Пустите меня! — просил он Гилда. — Дайте мне привести ее назад! Я не могу жить без нее! Я приведу ее сюда и расскажу вам все, что вы хотите. Пустите меня! Она нужна мне!
Гилд остановил его:
— Чепуха, садись. — И толкнул этого маленького человека на стул. — Так мы пришли не смотреть на тебя и на твой балаган. Где ты был в тот день, когда убили женщину?
Нунхайм закрыл лицо руками и начал плакать.
— Продолжай скрывать, и я тресну тебя хорошенько разок.
Я налил в стакан немного виски и дал Нунхайму.
— Благодарю, сэр, благодарю. — Он выпил, кашлянул и достал грязный носовой платок, вытереть лицо. — Сразу не могу вспомнить, лейтенант, — захныкал он. — Может был на стрельбище у Чарли, может здесь — Мариам вспомнит если вы разрешите мне привести ее сюда…
Гилд прервал:
— К черту Мариам! Как тебе понравится, если мы посадим тебя за решетку за то, что ты не помнишь?
— Дайте мне подумать… Я вспомню! Я ничего не скрываю. Вы знаете, что я всегда с вами честен. Я просто расстроен сейчас. Посмотрите на мое запястье. — Он протянул нам правую руку, чтобы мы увидели, что она распухла. — Только одну минуту, — Он снова закрыл лицо руками. Гилд подмигнул мне; мы ждали, когда этот маленький человек начнет вспоминать. Вдруг он отнял руки от лица и засмеялся. — Боже мой! И поделом мне, если бы вы меня взяли. В этот день я был… Подождите, я покажу вам. — Он пошел в спальню.
Через несколько минут Гилд закричал:
— Эй, мы не можем ждать тебя целый вечер, пошевеливайся!
Ответа не было. Спальня была пуста, когда мы туда вошли, и, когда мы открыли дверь в ванную, там тоже было пусто. Было открыто окно, а рядом с ним проходила пожарная лестница. Я ничего не сказал и не выразил никаких эмоций. Гилд сдвинул шляпу на затылок и произнес:
— Не завидую ему. — И пошел к телефону в общей комнате.
Пока он звонил, я порылся в шкафах, чуланах, но не нашел ничего. Искал я не очень тщательно и прекратил, как только он кончил приводить полицейскую машину в действие.
— Думаю, мы его найдем, — заявил он. — У мен, есть новость. Мы установили, что Йоргенсон — это Кельтерман.
— Кто установил?
— Я послал человека к девушке, которая была его алиби. Это Ольга Фентон, и он в конце концов вытащил это из нее. Он сказал, что, как ни старался, она настаивала на его алиби. Я собираюсь пойти к ней и поговорить. Хочешь пойти со мной?
Я посмотрел на часы.
— Хотел бы, но уже поздно. Взяли его?
— Ордер на арест выдан. — Он задумчиво посмотрел на меня. — А той девочке придется поговорить со мной.
Я улыбнулся.
— Теперь ты думаешь, кто убил ее?
— Я спокоен на этот счет. Дайте только мне проверить достаточное количество людей, и я вам очень скоро найду его.
На улице он пообещал дать мне знать, если что случится, мы пожали друг другу руки и расстались. Через несколько секунд он подбежал ко мне, чтобы я передал Норе его наилучшие пожелания.
Дома я передал Норе привет от Гилда и рассказал ей все новости дня.
— У меня для тебя тоже кое-что есть, — оповестила она. — Заходил Гилберт Уайнент и огорчился, не застав тебя. Он хотел рас-казать тебе что-то очень важное.
— Он, вероятно, хочет сказать, что у Йоргенсона, как и у его матери, есть идея фикс.