— Ты думаешь, Йоргенсон убил ее?
— Думал, что знал, кто это сделал, но сейчас все перемешалось, остается только ждать.
— Каково же твое предположение?
— Мими, Йоргенсон, Уайнент, Нунхайм, Гилберт, Дороти, тетя Алиса, Морелли, ты, я или Гилд. Может, Стадси это сделал. Как насчет того, чтобы сделать коктейль?
Она приготовила несколько коктейлей. Я пил свой второй или третий коктейль, когда она отошла от телефона и позвала меня:
— Твоя подруга Мими хочет поговорить с тобой.
Я взял трубку:
— Здравствуй, Мими.
— Я очень сожалею, что была так груба в тот вечер, Ник, но я была расстроена и просто потеряла выдержку. Пожалуйста, извини меня. — Она проговорила все это очень быстро, как будто торопилась побыстрее закончить извинения.
— Ничего, все в порядке.
Она едва дала мне вымолвить три слова, как снова начала, помедленнее и больше держалась сути дела:
— Могу я тебя увидеть, Ник? Случилось что-то ужасное. Я не знаю, что делать, куда идти.
— В чем дело?
— Это не по телефону. Но ты должен подсказать мне что делать, мне нужен совет. Ты не мог бы подойти?
— Ты имеешь в виду — сейчас?
— Да, пожалуйста.
Я согласился:
— Ладно, — и пошел в гостиную. — Хочу сходить к Мими. Она говорит, что попала в переделку и ей нужна помощь.
Нора рассмеялась:
— Держись! Она просила у тебя извинения? У меня просила.
— Да. Говорила на одном дыхании. Дороти дома или у тети Алисы?
— Если верить Гилберту, то еще у тети. Как долго ты пробудешь там?
— Не больше, чем будет нужно. Возможно, что Йоргенсона схватили и она хочет знать, можно ли уладить дело.
— Они могут с ним что-то сделать? Я имею в виду — если он не убивал Вулф.
— Наверно, старые обвинения против него: угрозы по почтя и попытка вымогательства. — Я перестал пить, чтобы задать себе и Норе вопрос:
— Интересно, знают ли они с Нунхаймом друг друга? — Об думал это, но, кроме предположения, ни к чему прийти не мог.
— Ладно, я пошел.
XVII
Мими приняла меня с распростертыми объятиями.
— Это очень отрадно, что ты простил меня, Ник, но ты всегда был ужасно хорошим. Не знаю, что вселилось в меня в понедельник вечером.
Я успокоил ее:
— Забудь это.
Ее лицо было немного розовее, чем обычно, и свежее, и моложе. Голубые глаза очень ясные. Руки холодные, когда она дотронулась до меня. Она была вся напряжена от возбуждения, но я не мог решить, что это за возбуждение.
— Было ужасно любезно со стороны твоей жены… — начала она.
— Забудь это.
— Ник, что могут сделать тебе, если ты скрываешь, что кто то виновен в убийстве?
— Ну, если захотят, то могут записать тебя в сообщники.
— Даже если ты сама изменишь решение и дашь им показания?
— Могут. Но обычно не делают этого.
Она посмотрела вокруг, как бы желая убедиться, что в комната больше никого нет.
— Клайд убил Джулию. Я нашла доказательство и скрыла по. Что они мне сделают?
— Возможно, ничего, только отругают сильно, если это так.)н когда-то был твоим мужем. Ты и он довольно близки, поэтому никто не осудит тебя за попытку прикрыть его. Если только, конечно, у них не появиться оснований думать, что у тебя другие мотивы.
Она подчеркнуто холодно спросила:
— Ты так считаешь?
— Не знаю. Я бы подумал, что ты собираешься использовать доказательства его вины с целью получить от него деньги, как только встретишься с ним, и, вероятно, появилось что-то еще и по заставило тебя изменить свое решение.
Она согнула пальцы правой руки, как когти, и замахнулась, чтобы ударить меня. Зубы у нее были сжаты. Но я поймал ее руку.
— Что-то женщины хулиганить начинают… — Я пытался казаться задумчивым. — Только что у одной был — швырнула в парня сковородку.
Она засмеялась, хотя выражение глаз ее не изменилось.
— Ты такой противный! Всегда думал плохо обо мне, не ток ли?
Я отпустил ее запястье, и она растерла следы от пальцев, которые на нем остались.
— Что это за женщина, которая швырнула сковородку? Кто-нибудь, кого я знаю?
— Не Нора, если ты это имеешь в виду. Они арестовали Сиднея Кристиана Кельтермана — Йоргенсона.
— Что?
Я поверил в то, что она смутилась, хотя и это, и то, что я поверил, удивило меня.
— Йоргенсон — это Кельтерман, — объяснил я. — Ты помнишь его. Я думал, что ты знаешь.
— Ты имеешь в виду того ужасного человека, который…
— Да.
— Я не поверю этому! — Она встала, разминая пальцы. — Я не поверю, я не поверю! — Ее лицо побледнело от страха, голос был натянутым, неестественным, как у чревовещателя. — Я не поверю этому!