Едва они протиснулись внутрь сквозь вертушку двери и отодвинули тяжелый занавес, их подхватила волна кисло-сладкого запаха и пьянящего ритма. Глаза девушек в клетчатых кепках зазывно блестели.
— У вас заказан столик, сэр? — спросил метр у Лейтера.
— Нет, — отвечал тот, — но мы могли бы и в баре посидеть.
Метр склонился над списком столиков, немного подумал и твердой рукой поставил галочку в конце списка.
— Столик заказан, клиенты еще не появлялись. Не можем же мы ждать их всю ночь! Пройдите сюда, пожалуйста. — Держа список на вытянутой вверх руке, метр провел их за собой вокруг небольшой танцплощадки к столику, отодвинул один из стульев и убрал табличку с надписью «ЗАНЯТО».
— Сэм, — подозвал он официанта, — обслужи этих джентльменов, — и быстро ушел.
Они заказали виски с содовой и бутерброды с цыпленком.
Бон подозрительно повел носом.
— Марихуана, — уверенно объявил он.
— Здесь все курят травку, — спокойно объяснил Лейтер. — В большинстве заведений такого рода это строжайше запрещено.
Бонд огляделся. Музыка смолкла, на сцену из противоположного угла вышло четверо джазистов: кларнет, контрабас, электрогитара и ударник. Около дюжины пританцовывающих парочек стали пробираться к своим столикам, а красный свет, освещавший прозрачный пол танцплощадки снизу, погас. Вместо него с потолка протянулись тонкие лазерные нити и осветили стеклянные шары, висевшие вдоль стен и начавшие переливаться золотыми, красными, зелеными и фиолетовыми огнями. Стены, выкрашенные в черный цвет, и иссиня-черные лица сидевших в зале с выступившими на них каплями пота отражали цветные огни. У многих, оказавшихся между двумя разноцветными шарами, лица тоже окрашивались в разные цвета — одна половинка лица красная, другая — зеленая. Разобрать, кто где сидит, было невозможно даже на близком расстоянии; у некоторых девушек были черные губы, лица других светились теплым, живым огнем, а третьи люминисцировали, как ожившие мертвецы.
Все это напоминало мрачный пейзаж с картины Эль Греко, написанный при лунном свете.
В маленьком полукруглом зале размещалось около пятидесяти столиков. Сидящие за ними негры напоминали горсть черных оливков, засунутых в тесную банку. Было жарко, в воздухе висела плотная пелена дыма и сладковато-могильного запаха двухсот негритянских тел. Шум здесь стоял невообразимый: беспрерывная трескотня не в меру резвящихся черномазых сливалась в ровное гудение, иногда прорезаемое истерическими взвизгиваниями подвыпивших девиц и резкими голосами окликавших друг друга через весь зал:
— Святой Боже! Вы посмотрите, кто здесь…
— Где же ты пропадала, бэби?
— Иисус Мария! Да это же Пинкус!.. Эй, Пинкус!..
— Давай сюда!..
— Нет!.. Будет так, как я сказал!.. (Резкий звук пощечины.)
— Где же Джи-Джи?! Давайте сюда Джи-Джи!
— Давай, Джи-Джи, разденься!!.
Время от времени какой-нибудь парень или девушка выскакивали на танцплощадку и начинали исполнять что-нибудь дикое в стиле «джайв». Друзья подбадривали их, громко хлопая в ладоши, визжа и топая ногами. Девушкам кричали:
— Разденься! Раздевайся!! Давай, бэби, шуруй!!! Шейк! Шейк!!
Не обращая внимания на эти крики, конферансье молча протирал пол, сопровождаемый воплями протеста.
Бонд вытер пот со лба. Лейтер наклонился вперед и прокричал ему на ухо, сложив трубочкой руку:
— Здесь три выхода! Спереди!! Служебный за дверью, позади оркестра!
Бонд кивнул в ответ. Это было уже не важно. Для Лейтера здесь не было ничего нового, а для него — первое знакомство с окружением мистера Бига, с теми, кого он вертел, как мягкую глину, в своих руках. Сведения, содержавшиеся в досье, которое он читал в Лондоне и Вашингтоне, обретали благодаря сегодняшнему вечеру плоть и кровь. Пусть даже они и не встретятся с мистером Бигом, теперь он знал о нем очень много. Бонд отхлебнул большой глоток виски. Публика начала аплодировать. На сцену вышел высокий негр-конферансье в безукоризненном белом костюме с красной гвоздикой в петлице. Он поднял обе руки вверх, освещенный белым лучом прожектора. В зале погас свет, и наступила полная тишина.
— Привет, ребята! — Негр широко улыбнулся, обнажив два ряда золотых и белых зубов. — А вот и я!
Зрители радостно захлопали в ладоши.
Негр повернул голову в левую часть сцены, которая находилась прямо напротив Бонда и Лейтера.
Он выбросил вперед правую руку. Немедленно зажегся второй прожектор.