Тут Кенни спохватился и быстро взглянул на меня, решив, видимо, что слишком уж разоткровенничался.
— Может, завтра мне станет лучше. Если почувствую, что смогу выступать в понедельник, то тогда просто забуду все, что произошло сегодня.
— А если они вздумают повторить?
— Нет. Дважды так не делается.
Бейст посмотрел на свое отражение в иллюминаторе самолета «Полиплейн», послюнил носовой платок и вытер кровь с лица:
— Посижу немного в самолете… Я ведь прилетел на нем…
Я помог ему забраться в самолет, и он устало опустился на сиденье. Нет, все-таки не похоже было, что он сможет выступать через каких-то сорок шесть часов.
— Эй, приятель… — обратился он ко мне. — А я ведь даже не спросил, вы-то как себя чувствуете?
— Нормально… Я, пожалуй, попрошу вашего пилота принести вам виски.
— Неплохо бы, да только он не пойдет.
— Ничего, сходит.
Пилот действительно сходил. Гражданская авиация в Англии — это маленький мирок, где все знают друг друга. Сплетни здесь по пятам следуют за человеком. Пилот фирмы «Полиплейн» понял, что со мной шутки плохи, и принес Бейсту вина.
Кончился последний заезд, и пассажиры начали группками собираться у самолетов. Кенни чувствовал себя гораздо лучше, и когда двое пассажиров, тоже жокеев, подошли к нему засвидетельствовать свое сожаление, я оставил их и вернулся к «Чероки».
Энни Вилларс уже ждала. Особой радости от победы Рудиментса я у нее не заметил.
— Мне казалось, вы ни на шаг не отойдете от самолета, — холодно заметила она.
— Я не спускал с него глаз.
Вилларс фыркнула.
Я снова тщательно обследовал все внутри самолета и убедился, что после моего первого осмотра в нем ничего не изменилось. Наружный осмотр я провел еще более внимательно, но тоже ничего не заметил.
Только теперь я начал ощущать, что драка не прошла для меня бесследно: шум в голове сменился сильной болью.
— А знаете, — обратился я к Вилларс таким тоном, словно продолжал начатый разговор, — два каких-то типа пытались избить Кенни.
— И основательно поколотили?
— Ночь ему предстоит, конечно, беспокойная, а завтра, думаю, полегчает.
— В таком случае… в таком случае, могу сказать: поделом ему!
— За что же?
— За то самое.
Я пожал плечами.
— Кенни считает, что все подстроил мистер Гольденберг.
Вилларс принялась убеждать меня, что Гольденберг знать не знал, ведать не ведал ни о чем таком и что самой ей неизвестно, кто организовал избиение. С каким-то скрытым смыслом она добавила:
— Кенни не умеет держать язык за зубами… Дурак! Влип-таки.
Тайдермен и герцог подошли к самолету вместе. Герцог с упоением болтал о победе своей лошади. Подошел и Коллин. Вот кому сегодня действительно было жарко: он участвовал в пяти заездах и теперь выглядел особенно хрупким и крайне утомленным.
— С вами все в порядке? — внезапно спросил он у меня.
— Вот видите! — воскликнул герцог.
Коллин посмотрел на самолет фирмы «Полиплейн», все еще поджидавший пассажиров.
— Кенни здорово пострадал?
— Его немного помяли, но он не хочет, чтобы кто-нибудь об этом знал.
— О том, что произошло, мы узнали от одного из жокеев, с которым он вместе прилетел сюда. По словам Кенни, вы спасли его от большой неприятности, от участи, которая для него хуже смерти.
— Что, что такое? — заинтересовался герцог.
Коллину пришлось рассказать о случившемся, после чего все начали посматривать на меня с недоверием и даже опаской.
— Не волнуйтесь, я вполне в состоянии вести самолет, — заверил я своих пассажиров.
— Конечно, конечно, дружище! — отозвался Коллин и, состроив гримасу, нырнул на заднее сиденье. Герцог забрался в самолет последним, и мы взлетели.
Начиная с Оттрингема и дальше на юг до Кембриджа полет проходил в густой облачности. Над Кембриджем мы пробили облачность, и я посадил машину на мокрое от дождя поле.
Подвел самолет к аэровокзалу, выключил мотор и снял наушники, показавшиеся мне гораздо тяжелее, чем обычно. Мысль об обратном полете в Бакингем в такой облачности, без помощи радиомаяка, которого ни там, ни где-нибудь поблизости не было, совсем меня не радовала. Я подумал, что придется делать крюк на Лутон — оттуда на пути домой мне поможет его радиолокатор, работающий круглосуточно.
Пассажиры разобрали свои вещи и ушли. Справившись по карте и заглянув в план полета, я опустил голову на руки и закрыл глаза. Кто-по постучал в окно пилотской кабины. Я открыл глаза и повернул голову. У самолета стоял Коллин Росс и, посмеиваясь, наблюдал за мной. Я открыл окно.