Я спешил к выходу, когда меня окликнули:
— Мет!
Это был Коллин.
— У меня только одна секунда, — сказал он. — Должен успеть переодеться к следующей скачке. Вы еще не уезжаете? Видали Ненси?
— Нет. Высматривал ее… Я подумал… может быть…
— Она здесь. Вон, там, на балконе, вместе с Мидж.
Я посмотрел, куда он показывает. Это были они… Сестры беседовали, склонив друг к другу головы: две половины одного целого.
— Угадайте, которая из них Ненси? — улыбнулся Коллин.
— Та, что слева, — не задумываясь, ответил я.
— А почти все путают их. Если вы так относитесь к ней, какого — черта не скажете ей об этом?! Она тоже пытается скрыть свои чувства, и очень страдает.
— Со мной ей придется жить на сухом хлебе.
— Какое это имеет значение? Вы можете поселиться у нас. Мы все этого желаем. И я. И Мидж… К тому же не всегда же вы — будете бедствовать. — Он поправил седло на руке. — Мне надо спешить. Поговорим потом. Я остановил вас, подумав, что вы уезжаете.
Я зашагал рядом с ним.
— Коллин… я должен кое-что раскрыть вам… Никогда не знаешь, что может произойти… — Он удивленно воззрился на меня. В нескольких словах я рассказал ему про мошенничество с Фондом, про то, что взрыв был использован для привлечения в Фонд больше вкладчиков, и про то, что из себя представляет Карти-Тодд.
Он остановился, как вкопанный.
— Бог мой, — только и мог выговорить он. — А ведь, казалось, что Фонд такая блестящая затея. Какой позор…
В конторе Фонда стояла мертвая тишина. Карти-Тодд был на скачках вместе с герцогом, и у меня был по меньшей мере час времени. На цыпочках я прокрался к письменному столу. Смешно. Я рассмеялся про себя и всей подошвой ступил на поглощавший шум шагов ковер.
На письменном столе ничего, за исключением пресс-папье, подносика с карандашами и ручками, зеленого телефонного аппарата, фотографии женщины с тремя детьми и собакой, настольного календаря и красно-золотой коробки с конфетами. В ящике стола — конверты, почтовые марки, писчая бумага. Три остальных пусты.
Картотечные шкафы. Один заперт. Другой нет. В верхнем ящике пачки чистых бланков и страховых полисов, во втором — заполненные бланки, сложенные в алфавитном порядке. В третьем — только три папки с надписями: «Удовлетворенные претензии», «Претензии к удовлетворению», «Денежные поступления».
В папке «Удовлетворенные претензии» запись о выдаче одной тысячи фунтов стерлингов Эйси Джонсу и другой тысячи — тренеру из Кента, которого лягнула в лицо лошадь. Триста фунтов были выплачены помощнику конюха за сломанную руку на утренней выводке. К заполненным бланкам претензий со штампом «выплачено» приколоты врачебные свидетельства. Папка «Претензии к удовлетворению» была потолще. Пять заявлений с просьбой об уплате страховки и врачебные справки. Судя по датам, претенденты на страховку ждали своих денег не меньше месяца. Пожалуй, никакие страховые общества не выплачивали страховку за более короткий срок.
Тоненькая папка «Денежные поступления» была куда более интересной. Она состояла из тетради, в которую день за днем заносились фамилии и адреса лиц, приславших в Фонд вступительные взносы. Сперва их было два-три в день, а затем их число росло, словно грибы.
Первая волна, озаглавленная от руки аккуратным почерком «А. Джонс и др.». Вторая, куда более значительная — «Бомба», третья, поменьше — «Рекламные листовки»; четвертая — «Электронеполадки». После этого количество лиц, вступающих в фонд, все время лезло вверх. Всего за два месяца существования фонда вступило в него 5472 человека. Взносы были сделаны на сумму (некоторые покупали по два полиса) 28 040 фунтов стерлингов.
Следующая волна заявлений повалила в Фонд после несчастья с Китчем и Амброузом, к которому Карти-Тодд, конечно, не имел никакого отношения, он был заинтересован только в таких катастрофах, после которых никому не нужно было выплачивать страховки. Я нахмурился. Как сказал Коллин, это действительно был позор… С озлоблением задвинул я нижний ящик, чувствуя, как кровь приливает к голове.
Второй шкаф оказался запертым. Я внимательно оглядел его, отодвинул от стены, сунул руку под низ и нащупал электропровод. Я вырвал шнур, и все ящики стола стали отпираться. Я быстро осмотрел их один за другим. В верхнем опять какие-то бумаги. В среднем большая серая металлическая коробка. В нижнем две картонки и две небольшие квадратные жестянки.
Я начал с верхнего ящика. Документы, относящиеся к организации Фонда, и бумаги, которые герцог столь доверчиво скрепил своей подписью. Юридический язык был отличным камуфляжем того, что задумал Карти-Тодд. Мне пришлось дважды перечитать эти документы, прежде чем я понял те обязательства, которые герцог принял на себя.