— О, всё, начиная от швейных машинок и кончая танками.
— А на чем вы специализируетесь?
Бонд ощутил внимательный взгляд Голдфингера.
— Я занимаюсь продажей стрелкового оружия. Провожу большую часть времени, занимаясь сбытом различных железок шейхам и раджам — всем тем, кто, по мнению Форин офис, не будет из них палить в нас.
— Интересная работа, — равнодушно сказал Голдфингер.
— Не очень. Подумываю об уходе. Как раз приехал сюда отдохнуть недельку и поразмышлять на эту тему. Не вижу для себя перспективы в Англии. Пожалуй, поеду в Канаду.
— Неужели?
Они дошли до мячей, и снова, как только Бонд собрался нанести удар, справа раздалось на этот раз позвякивание. Бонд оглянулся. Голдфингер стоял к нему спиной, задумчиво глядя на море и «машинально» позвякивая мелочью в кармане.
Бонд улыбнулся.
— Не могли бы вы не звенеть деньгами, пока я не ударю?
Голдфингер не обернулся и не ответил, но звук прекратился.
Бонд постепенно набирал очки, догоняя соперника.
На шестом участке, именуемом в просторечии «Девой», мяч Голдфингера попал в низинку. Удачно, подумал Бонд, чертовски трудно будет выбить его оттуда с нужной точностью. С замиранием сердца следил он за клюшкой, медленно и плавно идущей вниз. Подняв лишь небольшой песочный шлейф, мяч вылетел из глубокой ямки, один раз подпрыгнул и замер.
Бонд проглотил слюну. Каким образом, черт возьми, Голдфингеру это удалось? Теперь ему требуется предельная точность, чтобы получить максимальное количество очков. Три тысячи чертей! Мимо лунки на дюйм — и мяч откатывается еще на ярд в сторону.
Бонд был зол на себя. Он сам, без всяких помех не попал в эту лунку. Ему действительно пора собраться и начать играть.
— Вы видели, что он проделал на «Деве», сэр? — тихо спросил Хоукер.
— Да, черти б его драли. Это был потрясающий удар.
— О, значит, вы не видели, что он сделал, сэр? — удивился Хоукер.
— Нет, а что именно? Я был слишком далеко.
Голдфингера и его кэдди не было видно за склоном. Хоукер молча пошел к низинке, каблуком выдавил ямку и кинул туда мяч. Затем встал вплотную к наполовину закопанному мячу, сдвинув ноги и взглянув на Бонда.
— Помните, он подпрыгнул, чтобы посмотреть направление к лунке, сэр?
— Да, помню.
— Теперь смотрите, сэр.
Хоукер подпрыгнул, как Голдфингер, затем снова посмотрел на Бонда, указывая на мяч у своих ног. Тяжелый удар двух ног сзади мяча вышиб его из ямки и бить по нему теперь было легче легкого.
Мгновение Бонд молча смотрел на кэдди, затем произнес:
— Спасибо, Хоукер. Дайте мне мяч и клюшку. Кто-то будет вторым в этой игре, и будь я проклят, если этим вторым буду я.
Теперь Бонд едва глядел на Голдфингера, не испытывая ничего, кроме холодной, злой решимости. Впервые с начала игры к нему вернулась самоуверенность. Единственное, что ему требовалось, это знамение свыше, и все будет в лучшем виде.
— Кстати, что случилось с прелестной мисс Мастер-тон? — спросил Бонд Голдфингера, нагнав его.
— Она от меня ушла, — Голдфингер смотрел прямо перед собой.
Рад за нее, подумал Бонд.
— Хотелось бы снова ее увидеть. Где ее можно найти?
— Не могу сказать, — и Голдфингер ушел вперед за своим мячом.
Бонд сейчас проигрывал всего одно очко, и наступил момент, когда малейшая допущенная им ошибка означала конец игры и проигрыш.
— Я думаю, вы его догоните, сэр, — тихо сказал Хоукер.
— Это не моя заслуга, Хоукер, а Альфреда Блэкинга, — Бонд достал сигареты, угостил кэдди и закурил сам. — Осталось три лунки, нужно быть повнимательнее. Понимаете, о чем я?
— Не беспокойтесь, сэр, я не спущу с него глаз.
Бонд удачно пробил к центру площадки, а Голдфингер на этот раз взял слишком вправо, и мяч улетел к кустам. Бонд постарался сдержать радость и не считать своих цыплят раньше времени.
Теперь, выиграв на этом участке, ему нужно было набрать только пол-очка, чтобы выиграть игру. Он молился, чтобы мяч Голдфингера пришел в негодность, а еще лучше потерялся.
Хоукер ушел вперед. Он положил сумку и очень старательно, даже слишком старательно, по мнению Бонда, занимался поисками мяча Голдфингера.
Место было плохое — высокая трава, густые заросли. Им очень повезет, если мяч найдется. Внезапно Бонд на что-то наступил. Дьявольщина! Неужели мяч? Он наклонился. Да, это был «данлоп 65».
— Вот он, — произнес Бонд недовольно. — О нет, простите. Вы ведь играете номером один, не так ли?
— Да, — раздался нетерпеливый голос Голдфингера.