Один из этого ушел водоворота.
Один почувствовал, что нет под ним оплота,
Что эти странные адепты тайных лож,
Вся эта детская блистательная ложь,
Весь этот маскарад с своею пестротою
Стоит как облако над Русскою землею...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
То был великий муж... Один он видел ясно,
Что силы родины теряются напрасно,
Что лучшие умы, как бедные цветы,
Со стебля сбитые грозой, кружат в пустыне
Чужие у себя, чужие на чужбине...
Но пусть свершаются над ними их судьбы!
Есть русской крепости незримые столбы,
Есть царства русского основы вековые...
Во всем величии судеб своих Россия
Ему являлася из сумрака времен...
Там исцеление! Там правда! — верил он,
И, этой веры полн, сошел во мрак архивов —
И там, как в сказочной стране чудес и дивов,
Увидел образы князей — бойцов лихих;
Князей — ходатаев за Русь у грозных ханов,
Там умирающих в пути среди буранов...
Явились образы подвижников святых,
Строителей в лесных пустынях общежитья,
И образ земского великого царя,
Пред коим все равны с вельможи до псаря
И к коему от всех доступны челобитья;
И образ целого народа, что пронес
Сквозь всяческих невзгод им созданное царство
И всем, всем жертвовал во имя государства,
Жива бо церковь в нем, а в ней господь Христос...
И, эти образы вместив в душе всецело,
Он словно отлил их из меди в речи смелой.
И вдруг свою скрыжаль воздвиг, как Моисей,
На поучение народов и царей...
Очнулся русский дух... Туман заколебался...
ЖУКОВСКИЙ
В младенческих годах моих далеко
Мне видится его чудесный образ...
Как будто бы меня, еще ребенка,
При факелах, в готическом соборе,
Средь рыцарей, он, величавый старец,
В таинственный союз их посвящает...
И рыцарства высокие обеты
Я говорю за ним — и чую в страхе,
Что прозреваю в мир, тогда впервые
Открывшийся очам моим духовным...
Он говорит о Вере, о Надежде,
И о Любви, и о загробной жизни,
И сам как бы на рубеже земного
Стоит, вперяя взор открытый в Вечность...
И у меня в восторге бьется сердце,
И отдаюсь я весь святому старцу,
И странствовать иду за ним по свету...
По манию жезла его повсюду
Из глубины времен миры выходят...
Таинственный Восток разоблачился —
Та даль веков, когда между людьми,
Прияв их образ, странствовали боги,
Их посвящая в тайны искупленья, —
Та даль веков, когда богатыри,
Как первые избранники из смертных,
Вступали в бой со злобной силой мрака
И обществам в основу полагали
Служенье духу и предвечной правде...
От Индии и от пустынь Турана,
От вечного голгофского креста,
Сквозь темный мир Европы феодальной —
К горящему меня привел он граду...
Я увидал средь пламени и дыма,
Порою разрывавшихся от вихря,
Кремлевские белеющие стены:
«Вот, — он сказал, — вот жертва искупленья,
Пред коей выше — только крест голгофский!
Мы принесли ту жертву всем народом,
Да тленные сокровища искупят
Сокровища, которые прияли
С Евангельем в свой дух мы с дня крещенья
И множили веками бед великих, —
Сокровища, которыми в народах
Отличена и создалась Россия!
Пади ж пред ней, пылающей Москвой!
Ее святынь уразумей глаголы!
Пади пред ней, благодаря творца,
Что жребий дан тебе ее быть сыном!
Моли творца, чтоб и свою крупицу
Ты в общее принес бы достоянье,
Для высшего приготовляясь мира!
Здесь свято долг свой на земле исполни, —
Да общим всех трудом на благо ближних,
Проникновеньем сердца благодатью
И просветленьем разума любовью
Рассеется господство лжи — и будет
Мир на земле, благоволенье в людях
И прославленье здесь и в вышних бога!»