Что медведь лесной в кругу
Псов остервенелых,
Бьется горсть богатырей
Против полчищ целых;
С шумом рушатся вкруг них
Всадники и кони,
Копья ломятся, звенят
Шишаки и брони...
Бьется горсть богатырей —
Но сама редеет...
Вот лишь трое их: кругом
Смерть над ними реет
В блеске копий и мечей...
Вот всего лишь двое —
Вот один... И этот пал...
И вкруг павших в бое
Победители стоят
В изумленьи сами;
В легионах недочет:
Целыми рядами
Мертвых, раненых кладут...
Сам, с разноплеменной
Свитой, кесарь подскакал,
Мрачный и смущенный;
Разглядеть желает он
Варваров, которым
Показалась речь его
Вдруг таким позором...
А той речи внемлет мир,
Все цари земные!
«Что ж за люди это там? —
Мыслит. — Кто ж такие?»
И задумчиво к горам
Обратил он взоры:
Грозно смотрят из-под туч
Сумрачные горы;
Стая темная орлов
Из-за них несется;
Словно гул какой оттоль
Смутно раздается...
Смотрит царь — и вдруг велит
Стан снимать свой ратный
И полки переправлять
За Дунай обратно.
ЛЮБУША И ПРЕМЫСЛ
Лютый Хрудош и Стеглав, родные братья,
Завели жестокий спор из-за наследства;
Побежала их сестра к княжне Любуше
И молила рассудить их спор по правде.
И княжна послала повестить в народе,
Чтоб бояре собрались и старики на вече
И чтобы на суд явились оба брата.
И бояре собрались и старики на вече
В золотом кремле, во светлом Вышеграде.
На златой престол, в одеждах белоснежных,
Поднялась княжна и вече открывала.
У престола стали вещие две девы:
У одной в руках доска была с законом,
У другой был меч, каратель кривды;
Против них зажжен был огнь, светильник правды,
И поставлен был сосуд с водою очищенья.
И княжна сказала со злата престола:
«Верные бояре! мудрые вы старцы!
Разрешите спор двух братьев о наследстве:
По закону, как поставлено богами,
Должно им: или сообща владеть землею,
Иль обоим разделить по равной части».
Кланялись княжне и старцы, и бояре,
Стали тихо говорить между собою;
И когда поговорили уж довольно,
То княжна велела вещим девам
Голоса сбирать в златую урну.
И собрали голоса, и, сосчитав, сказали
Приговор такой народу: чтобы братьям
Сообща владеть отцовским достояньем.
Услыхав решенье, поднялся во гневе
Лютый Хрудош и затрясся весь от злости;
Вскинул он рукою и, что тур свирепый, рявкнул:
«Горе для птенцов, когда змея в гнездо вотрется!
Горе для мужей, когда жена владеет ими!
Подобает мужу володеть мужами!
Старший сын владеть добром отцовским должен,
Как у немцев заведен тому порядок!»
Ратибор, старик, уже согбенный и весь белый,
Поднялся и, головою покачав, промолвил:
«Непохвально в немцах нам искати правды!
Наша правда по закону святу,
Как ее с собою принесли и утвердили
Наши деды, через три реки прешедши, в эту землю».
«Непохвально в немцах нам искати правды!» —
Повторили старцы и бояре,
И во всем народе раздалося:
«Непохвально в немцах нам искати правды!»
«Так и быть суду, как положило вече!» —
Порешила мудрая княжна Любуша,
И потом еще сказала: «Старцы и бояре!
Слышали мое вы ныне поруганье!
Непристойно больше разбирать мне ваши споры.
Изберите сильного вы мужа —
Пусть он вами по-железному владеет:
Девичьей руке — уж не под силу!»
И, сказав, сошла с престола золотого.
И молить ее усердно стали старцы и бояре,
Чтоб она в зазор не принимала
Грубияном сказанное слово;
Но княжны уже не умолили.
«Так сама нам укажи, по крайней мере, —
Заключили старцы и бояре, —
Кто ж достоин будет нами править?»
И на то Любуша отвечала:
«Уж богами решено, кому быть вашим князем!
Вот мой конь: куда пойдет, за ним ступайте!
Перед кем он остановится, тот князь ваш!»
И с коня узду сняла сама Любуша,
И его пустила без узды на волю.