Государственный деятель или патриот, который служит нашему отечеству в наше время, всегда вызывает более горячее уважение, чем тот, чье благотворное влияние сказывалось в отдаленную эпоху и у далеких народов, поскольку благо, являвшееся результатом его великодушного человеколюбия, будучи меньше связано с нами, кажется нам менее явным и вызывает у нас менее живую симпатию. Но мы можем признать достоинство обоих одинаково большим, хотя наши чувства не достигают равного уровня в обоих случаях. Суждение здесь исправляет неравенство наших внутренних эмоций и восприятий, так же как оно предохраняет нас от ошибки при видоизменении образов, представляющихся нашим внешним чувствам.
Один и тот же объект на вдвое большем расстоянии в действительности является зрению имеющим вдвое меньшие размеры. Однако мы представляем, что он обладает одними и теми же размерами в обоих случаях, ибо знаем, что при приближении к нему образ его увеличился бы в наших, глазах, так что различие заключено не в самом объекте, а в нашем положении по отношению к нему. И в самом деле, без подобного исправления видимости как при внутренних, так и при внешних ощущениях мы никогда не могли бы сколько-нибудь определенно мыслить или высказываться по какому-либо вопросу, ибо постоянно изменяющиеся ситуации вызывают непрерывные изменения объектов и представляют их в столь различных и противоположных ракурсах и положениях 60.
Чем больше мы общаемся с людьми и чем более широко простирающиеся социальные взаимоотношения мы поддерживаем, тем больше мы свыкаемся с теми общими предпочтениями и различениями, без которых наши беседы и рассуждения едва ли могли бы быть понятными для других. Личный интерес каждого человека свойствен именно ему, и нельзя полагать, что те антипатии и склонности, которые возникают благодаря такому интересу, в той же степени затрагивают и других людей. Будучи создан для общего употребления, общий язык должен поэтому основываться на некоторых более общих взглядах и распределять эпитеты одобрения или осуждения в соответствии с чувствами, вытекающими из общих интересов общества. И если эти чувства у большинства людей не столь сильны, как те, которые имеют отношение к личному благу, они должны все-таки заставлять даже наиболее испорченных и эгоистичных лиц проводить некоторые различения и связывать понятие блага с благоприятным, а зла—с неблагоприятным поведением. Допустим, симпатия гораздо слабее, чем наша забота о самих себе, а симпатия к людям, далеким от нас, гораздо слабее, чем к людям, которые нам близки и с которыми мы непосредственно общаемся 40. Но именно по этой причине необходимо, чтобы мы, беспристрастно вынося суждения и беседуя о характерах людей, отбрасывали все эти различия и придавали нашим чувствам более социальный и общий характер. Не говоря о том, что мы сами часто изменяем нашу позицию в данном отношении, мы повседневно встречаемся с лицами, которые находятся в положении, отличном от нас, и которые никогда не общались бы с нами, если бы мы постоянно занимали ту позицию и исходили из той точки зрения, которые свойственны только нам самим. Следовательно, обмен чувствами в обществе и беседы заставляют нас образовать некую общую неизменную норму, согласно которой мы можем одобрять или порицать характеры и манеру поведения. И хотя сердце не вполне склоняется на сторону этих общих представлений и не распределяет всю свою любовь и ненависть под влиянием всеобщих абстрактных различий порока и добродетели безотносительно к нашей собственной личности или личностям, с которыми мы более интимно связаны, однако указанные моральные различия оказывают значительное влияние и, будучи достаточны по крайней мере для беседы, служат всем целям, которые мы преследуем в обществе, на кафедре проповедника, в театре и в школах 61.