Второе обстоятельство, которое существенно в данной связи,—это постоянство и длительность объекта. То, что является крайне случайным и непостоянным и находится вне пределов обычного хода человеческих дел, доставляет мало радости и еще меньше гордости. Мы не очень-то удовлетворяемся самой такой вещью и еще меньше способны чувствовать какую-то новую степень самоудовлетворения в связи с ней. Мы предвидим и предвосхищаем ее изменение, и это делает нас мало удовлетворенными ею. Мы сравниваем ее с нами самими— существами, чье существование более длительно, и непостоянство ее кажется благодаря этому еще большим. Представляется смехотворным делать себя объектом аффекта в связи с каким-либо свойством или предметом владения, которые столь недолговечны, что сопровождают нас в течение крайне незначительного отрезка нашего существования.
Третье обстоятельство, которым не следует пренебрегать, заключается в следующем: чтобы вызвать гордость или самоуважение, объекты должны быть специфически присущи нам или по крайней мере быть общими для нас и немногих других. Преимущества солнечного света, хорошей погоды, благоприятного климата и т. д. не отличают нас от кого-либо из наших товарищей и не обеспечивают нам какого-либо предпочтительного положения или превосходства. Сравнение, которое мы в любой момент склонны делать, не приводит нас к какому-либо выводу, свидетельствующему в нашу пользу, и мы, несмотря на все эти удовольствия, продолжаем оставаться на том же уровне, что и наши друзья и знакомые.
Здоровье и болезни непрерывно сменяют друг друга у всех людей, и ни один человек не обладает исключительно и постоянно тем или другим. Эти случайные блага и несчастья до известной степени отдалены от нас и не рассматриваются как основания тщеславия или униженности. Но всякий раз, когда болезнь настолько укореняется в нашем организме, что у нас уже не остается надежды на выздоровление, она отрицательно влияет на наше мнение о самих себе, что видно на примере стариков, которых ничто так не сокрушает, как мысль об их возрасте и недугах. Они стараются как можно дольше скрывать свою слепоту и глухоту, свой ревматизм и подагру и сознаются в этих недостатках лишь с неохотой и неудовольствием. И хотя молодые люди не стыдятся каждый раз головной боли или простуды, зато, с другой стороны, ничто так не способно унизить человеческую гордость и внушить нам презрительное мнение о нашей природе, как то соображение, что мы в каждый момент своей жизни подвержены таким недугам. Это доказывает, что телесные страдания и болезни сами по себе являются действительными причинами униженности, хотя привычка судить о всех вещах более исходя из сравнения их с другими, нежели исходя из их собственной ценности и значения, заставляет нас пренебречь этими несчастьями, поскольку мы видим, что они приключаются со всеми, и дает нам возможность не принимать их в расчет при образовании идеи о нашем достоинстве и характере.
Мы стыдимся тех болезней, которые небезразличны для других людей, т. е. опасны для них или же неприятны им. Стыдимся, например, эпилепсии, потому что она приводит в ужас всех присутствующих, чесотки, потому что она заразительна, золотухи, потому что она обычно передается потомству. Люди всегда считаются с чувствами других, вынося суждение о самих себе.
Четвертое обстоятельство, которое оказывает влияние на указанные аффекты,— это общие правила, посредством которых мы образуем понятие различных групп людей в соответствии с властью или богатством, которым они обладают; указанное понятие не изменяется в зависимости от каких-либо особенностей здоровья или темперамента личностей, которые могут лишить их всех радостей от обладания собственностью. Привычка легко заставляет нас выходить за должные пределы в наших аффектах, равно как и в наших рассуждениях.