Наряду с Вами и другие сталевары завода имени Ильича… дали хорошие показатели — 8,5 тонны, 9,5 тонны.
Все это сделано на одном из старых металлургических заводов. Это говорит об осуществимости таких съемов, — тем более это по силам новым, прекрасно механизированным цехам. Отныне разговоры могут быть не о технических возможностях получения такого съема, а о подготовленности и организованности людей.
Ваше предложение о продлении соревнования сталеваров, само собой, всей душой приветствую.
Крепко жму Вашу руку и желаю дальнейших успехов.
Серго Орджоникидзе».
Избранный делегатом на чрезвычайный VIII Всесоюзный съезд Советов, Макар Мазай с группой делегатов от Донбасса прибыл в Москву.
Только один раз до этого, и то лишь короткое время, Макару довелось побывать в столице. В 1930 году он сопровождал с Кубани эшелон с продовольствием. Теперь он мысленно видел себя загорелым, вихрастым станичником, робко ступающим по московским улицам.
Прошло шесть лет… Он снова в Москве. Он — делегат съезда. Молодой солдат проверяет делегатский мандат Мазая и, — может быть, это лишь кажется Мазаю, — особенно четко, торжественно козыряет ему…
Вот он — древний и славный Кремль, сердце Москвы, сердце Родины. Вот и зал Большого Кремлевского дворца…
Макар внимательно присматривается к делегатам. Сосредоточенны лица рабочих, военных, интеллигентов, крестьян: все они как будто уже давно знакомы Макару. Макар тоже будет говорить — много есть волнующих мыслей, которыми так необходимо поделиться.
На третий день съезда председательствующий предоставляет слово Макару Мазаю.
Макар поднимается на трибуну уверенной походкой. Уже нет робости, которую испытывал он в первые минуты.
Рассказывая о работе родного завода, Макар говорит о грандиозных цифрах выплавки стали.
— Нужно добиться, чтобы все сталевары Советского Союза снимали по двенадцать тонн стали с квадратного метра пода печи. Только тогда, товарищи, мы выполним и перевыполним задачу, тогда будем давать не шестьдесят тысяч, а сто двадцать тысяч тонн стали в сутки.
Некоторым иностранным дипломатам, как видно, не очень-то понравилась речь Мазая. К концу его выступления из дипломатической ложи вышли представители Германии, Италии, Японии. Да это и понятно — Макар не искал витиеватых оборотов речи. Он прямо сказал то, что думали тысячи его друзей.
— Я думаю, что лучшим отпором всем врагам, пытающимся подорвать Советскую власть, будут сверхплановые, тонны стали. С этими людьми — разговор короткий. Их надо топить в горячей стали… Зальем фашистам глотки горячей сталью!
Во время заседания Макару сообщили, что его примет Орджоникидзе. В тот же вечер Макар вошел в приемную наркома. Секретарь сказал, что нарком уже ждет…
Орджоникидзе встал из-за стола, встретил Мазая посреди кабинета, поздоровался; задержав его руку в своих руках, спросил:
— Не устал ли на плавках, товарищ Мазай?
— Хорошая работа не утомляет, — ответил Макар. — Только силы и бодрости придает! А с вашей помощью работа ладится…
Орджоникидзе придвинул стул.
— Нужна моя помощь? Какая именно?
Макар подробно рассказал о помехах, иногда срывающих работу сталеваров. Орджоникидзе сделал несколько записей в блокноте. Возвращаясь к главному интересующему его вопросу, спросил:
— Вы даете по двенадцать тонн… Значит, это вполне реально? Почему же в Америке дают только по шести тонн?
Макар ответил шутливо:
— Так ведь то Америка, товарищ нарком!
Орджоникидзе засмеялся, возбужденный, прошел по кабинету, сказал секретарю, чтобы тот пригласил сейчас директора завода. Вошел директор. Здороваясь, нарком сказал:
— Вот что, дорогие: вы с Мазаем из Москвы не уедете до тех пор, пока не напишете подробно, как вы добились таких чудес. Ведь у американцев этого нет, у немцев и у англичан нет, и у чехословаков нет. Ни у кого нет. У кого же учиться нашим сталеварам варить сталь по-социалистически? У Мазая. Так вот — сталевары вы хорошие, будьте такими же учителями! Учите, передавайте опыт через газету. Книги надо вам писать!
Он подробно интересовался не только производственными вопросами: расспрашивал об отдыхе, о том, какие Макар читает книги, хорошая ли у него квартира, как живет семья…
— А почему бы, — неожиданно спросил Орджоникидзе, — не построить тебе, Макар, индивидуальный домик?
Макар ответил, что собирается на учебу. Серго одобрительно кивнул головой.