Я заинтересовался:
— Кто же этот кудесник-предсказатель?
Она указала взглядом в сторону моря.
— Наш главный, конечно, Владимир Георгиевич. Теперь у него определенно начнется бессонница: еще бы, лосось пошел!
У ближнего мыса, где быстрая, вспененная речка круто поворачивала к морю, над скалой чернел силуэт человека. Я спросил:
— Что же он все-таки делает там, у речки, ваш главный?
Она все смотрела на ближний мыс.
— Встречает лосося.
— С хлебом и солью?
Она не расслышала шутки.
— Это, знаете ли, как ритуал. Внешне, правда, ничего не приметишь: человек стоит на берегу и смотрит на речку, он словно бы ничего не делает, лишь следит, как и мы с вами, за движением этих больших рыб. Но далеко не каждое событие поддается наблюдению и не все праздники обозначены в календаре.
— Вы хотите сказать, что приход лосося — праздник?
— Да, безусловно. По крайней мере для тех, кто прочно связал свою судьбу с этими островами и морем. Я понимаю главного, день-то у него нынче особенный: быть может, это пришли его лососи?
— Значит, события, которые, как вы сказали, не поддаются наблюдению, происходят здесь же, в реке?
Женщина утвердительно кивнула.
— И в душе. Нужно понять человека, который отдал избранному делу всего себя: годы учебы, поисков, наблюдений. Не каждый оставит уютную квартиру в большом современном городе на Балтике, чтобы здесь, на Охотском берегу, радоваться маленьким открытиям и печалиться маленьким неудачам… Два слова, но какое в них значение — его лососи!
Постепенно увлекаясь, она стала рассказывать о дальних таинственных путях этой большой серебристой красавицы рыбы, подвластной могучему и мудрому инстинкту, который безошибочно приводит ее из безбрежий океана в родную реку, речонку или ручей, чтобы передать эстафету жизни своему потомству, а самой умереть.
Я слушал женщину все с большим интересом, стараясь не выказать удивления, — она, конечно, не замечала, как неузнаваемо преобразилась в эти минуты. Мы познакомились несколько часов назад в малолюдном и тихом цехе рыбоводного завода, где Татьяна Михайловна Гринберг ведала значительным участком работ. Ей, видно, не впервые доводилось встречать гостей — ученых, студентов, сотрудников районных и областных организаций, вездесущих газетчиков и нежданных, неугомонных туристов, которые уверенно протоптали тропы на этих дальних островах.
С ними — шумными, дружными, энергичными подвижниками дальних дорог — и мне привелось войти на территорию этого примечательного завода, где все вдруг представилось исполненным особой значительности: и речка, бегущая под сводами цеха, будто через светлый туннель, и негромкие голоса работниц, и даже сама тишина, ибо здесь вершились великие таинства зарождения жизни.
Годы кропотливых и пристальных наблюдений за нерестом лососевых на побережье Тихого океана, Охотского и Берингового морей приоткрыли ученым тонкие секреты продления рыбьего рода: оплодотворение икры, ее созревание под слоем галечника, появление личинок, их превращение в мальков — будущих красавцев лососей. Повторяемый природой на протяжении тысячелетий и давно разгаданный человеком, многим этот процесс представлялся несложным: только, мол, создайте условия для созревания икры — и выводите малька миллионами!
Однако на поверку дело искусственного воспроизводства стада лососевых оказалось не только трудным, но и загадочным. Живая, здоровая икра, оплодотворенная в положенные календарные сроки, прикрытая мелкой речной галькой точно так же, как ее прикрывает отец-лосось, словно бы не переносила прикосновения человеческих рук: она умирала в своей галечной колыбели.
И снова — в какой уже раз! — ихтиологи приступали к наблюдениям за нерестом лосося.
Вот из безвестных далей океана в бурную горную речку Итурупа входит косяк лососей — крупных и сильных рыб, каждая до метра длиной, до сорока килограммов веса. Преодолевая стремительное течение реки, перебрасываясь через пороги и перекаты, лосось настойчиво, неутомимо, исступленно прокладывает себе последнюю дорогу именно к тому району «своей» реки, «своих» скал, колдобин, отмелей, россыпей гальки, где три-четыре года назад началась его первая дорога. Безобидный, беспомощный малек — трепетная капелька жизни, он уцелел, быть может, один из сотни среди бесчисленных опасностей океана, вырос, проплыл, скитаясь, несчитанные тысячи миль, но неразгаданным чудом инстинкта ему «заприметилась» одна-единственная, именно эта — родная река, и он разыскал ее среди многих.