На этот раз японцы выставили кадку совсем близко от крепости. Головнин рассчитывал, что встреча должна произойти у этого знака. Шлюпка отчалила от «Дианы» и двинулась в направлении крепости, но японцы не выходили навстречу. Все это становилось похоже на глупую издевательскую игру. Но, возможно, японцы опять пытались завлечь капитанскую шлюпку под огонь батарей?
Головнин приказал возвращаться. С крепостного вала японцы махали ему веерами. Что это означало? Насмешливое пожелание доброго, пути? Нет, из глубокого ерика, врезанного в берег, стремительно вышла большая лодка и двинулась к шлюпке Головнина… Переводчик Алексей заметил опасливо:
— Очень много солдат есть их лодка! Наших люди совсем мало…
Кто-то из матросов ответил ему беспечно:
— Разве это много? Только втрое больше, чем нас, да к тому же мы при оружии.
На японской лодке тоже оказался переводчик-курилец. Он сидел у ног чиновника, одетого в цветастый халат. Еще издали курилец прокричал несколько слов, и Алексей, заметно удивленный, сказал, что японцы извиняются за обстрел капитанской шлюпки; они опасались нападения.
Малые суда сблизились, и чиновник встал, весь подавшись вперед, медленно, церемонно поднеся левую руку ко лбу.
Головнин кивнул Алексею:
— Скажи им, Алексей Максимович, что они напрасно нас опасались. На каждый их выстрел мы могли бы ответить десятком выстрелов, однако мы не питаем к ним вражды.
Японец снова поклонился: о да, теперь они понимают свою ошибку и готовы оказать русским морякам всяческую помощь. Какие же продукты нужны русскому капитану? Рис? С удовольствием! Рыба и зелень? Конечно же, с удовольствием! И стоит ли торговаться о цене? Пусть русский капитан сойдет на берег и обо всем договорится с начальником крепости.
Алексей перевел эти слова, а матрос Григорий Васильев покачал головой и молвил в раздумье:
— Может, ловушка? Больно занозисты и хитры.
— Да, может быть, — сказал Головнин. — Но передай ему, Алексей, что на берег я приеду завтра. «Диана» приблизится к их крепости, и я сойду на берег.
Переводчики-курильцы много говорили о чем-то своем; они оказались старыми друзьями, а этот новый служебный долг еще не привыкли исполнять. Впрочем, Алексей оказался не так уж прост. Он успел расспросить старого приятеля о положении в крепости и селении. На обратном пути к шлюпу он рассказал Головнину, что японцы действительно стреляли из пушек от страха; ночью они отправили в глубь острова, в горы, свои наиболее дорогие товары, а утром, возвратясь в дома, с изумлением увидели ценные вещи, оставленные русскими за взятую рыбу.
— Япони приехал в чужой дом, — сказал Алексей. — Очень боятся они русский хозяин!
Второе свидание с японцами состоялось неожиданно. Ранним утром в устье речонки матросы «Дианы» наполняли водой две-три оставшиеся бочки, когда от крепости вышла лодка, на этот раз с небольшим количеством людей. Они бросили на воду уже знакомую кадку, а сами поспешили к берегу. Немало удивились и капитан, и матросы, найдя в этой кадке все вещи, оставленные японцам за рыбу.
— Наверное, мало? — спросил Головнин у Алексея.
Тот замахал руками:
— Нет, много!.. Очень… очень!
Все же капитан положил в кадку несколько шелковых ост-индских платков, прибавив к ним еще горсть пиастров. Японцы внимательно следили с берега за каждым его движением. Поняв, что шлюпка поворачивает к «Диане», они замахали белыми веерами, а некоторые выбежали на галечный откос, знаками приглашая моряков причалить.
— Спрятать оружие под парусину, — приказал Головнин. — Только так спрятать, чтобы в течение секунды оно могло быть в руках… На берег со мной сойдут переводчик и ты, Васильев. Остальным оставаться на шлюпке. Японцев к шлюпке не подпускать. Слушать каждое мое слово…
— Как же вы рискуете, капитан? — почти испуганно спросил матрос первой статьи Макаров. — Жизнью рискуете… Их-то вон сколько! И все в железе с ног до головы, а у вас только сабля…
— У меня шесть пистолетов разложено по карманам, — усмехнулся капитан. — Да и вас на шлюпке трое остается, — это ли не сила?
Шлюпка с разбегу врезалась в галечник, и капитан первым сошел на отлогий откос. Навстречу ему вышла группа японцев, все в блестящих латах, с кинжалами у поясов, каждый — с двумя саблями.