Загадочную записку передал капитану переводчик Алексей. Утром, когда караульные вывели Алексея в коридор на прогулку, он три или четыре раза прошел у самой каморки Головнина, напряженно вглядываясь сквозь решетку в лицо капитана. Головнин приблизился к решетке и спросил чуть слышно:
— Что случилось?
Словно в испуге, Алексей отшатнулся и прошел дальше по коридору. Стража не особенно наблюдала за курильцем: отсюда не было никакой возможности бежать. Кроме того, солдаты знали, что бежать в одиночку, да еще утром, Алексей ни за что не решится. Они стояли у двери, глядя на тюремный двор, увлеченно разговаривая о чем-то. Алексей уловил эту минуту и бросил сквозь решетку смятый клочок бумаги. Головнин сразу же наступил на записку и долго стоял у решетки, пока солдаты не вышли во двор.
Что хотел сообщить Хлебников? Его подпись обозначалась отчетливо: расписываясь, он слегка повернул гвоздь, и ржавчина осталась на извилистой вмятине. Она осталась и на словах: Камчатка… исправник Ломакин… курильцы… Алексей… будьте осторожны… надежда…
Головнину понадобилось несколько часов, чтобы в слове «Камчатка» рассмотреть еще несколько букв: теперь начало этой фразы читалось: «Камчатский исправник Ломакин»…
Будучи в Петропавловске-Камчатском, Головнин ни разу не слышал фамилии Ломакин. Возможно, что такой человек и действительно существовал и даже побывал на «Диане», но какое отношение мог он иметь, этот исправник, к пленным морякам в Хакодате?
Неожиданная догадка поразила Головнина: могло же случиться, что Хлебников сошел с ума? В этом жестоком плену и сам капитан иногда чувствовал себя на грани… Какое несчастье! Хлебников был прекрасным товарищем, решительным, никогда не терявшим самообладания. В неусыпных изменчивых планах бегства, с которыми капитан не расставался, именно Хлебникову он собирался поручить одно из решающих заданий.
Вечером Алексея заставили убирать в коридоре. Выждав удобную минуту, Головнин спросил:
— Что с Хлебниковым? В своем ли он уме?..
— После узнаете, — прошептал Алексей, покосившись на караульного. — После…
Головнин протянул сквозь решетку руку, взял его за локоть.
— Что означает записка? О какой опасности он пишет?..
Алексей высвободил руку и с усердием принялся мести пол.
В начале сентября губернатор снова потребовал к себе пленных. Казалось бы, следствие давно уже было закончено — с малыми и большими перерывами оно продолжалось почти пятьдесят дней, — но страж законов в Хакодате не унимался; каких-то показаний ему еще не хватало, поэтому он придумывал все новые вопросы, пытаясь даже подсказывать ответы.
Как обычно, перед допросом пленных усадили на скамьях, во дворе замка, и Хлебников поторопился занять место рядом с капитаном. Глядя на легкие тучки, плывшие в вышине, он проговорил вздыхая:
— Погоды стоят чудесные, только бы плыть и плыть… Кстати, вы заметили, Василий Михайлович, что этот старик, приставленный к нам недавно, все время прислушивается к нашему разговору? Быть может, он знает по-русски? Мне точно известно, — их переводчик говорил, — что в Хакодате есть человек, который жил одно время в Петропавловске.
— Я не мог прочитать твою записку, — сказал Головнин. — Спрашивал у Алексея, но тот не ответил. Что серьезное произошло?
Хлебников по-прежнему смотрел на небо; лицо его оставалось задумчивым и кротким, голос звучал бесстрастно:
— Удивительные совпадения случаются в жизни, Василий Михайлович, такие, что и в романе, пожалуй, не прочитаешь… Помните, этот главный начальник допытывался у нас, сколько военных кораблей находится сейчас в Петропавловске? Мы сказали ему — семь. Почему мы выдумали эту цифру? А цифра, оказывается, против нас, и смертью она грозит нам как шпионам. Все дело тут в Алексее, в его обмане. Когда японцы захватили его и других курильцев в плен, этот простак почел за благо сказать, что был послан на Кунасири русскими военными из Петропавловска. Зачем послан? Чтобы высмотреть, каковы японские укрепления на острове, каковы их силы. Японцы спросили у него: зачем это русским? И Алексей ответил: чтобы прийти на кораблях и высадить войска. А сколько русских судов в Петропавловске, спросили японцы. Алексей им ответил: семь. Вот удивительное дело, и он, и мы назвали одну и ту же цифру!..
— Но разве Алексей не знал, что эта выдумка грозила ему смертью?
— Нет, он рассудил по-иному: он был уверен, что японцы устрашатся нас, русских, и отпустят его на свободу. Но еще одно совпадение! «Диана» прибыла в залив Кунасири именно в месяце июле, как и предсказывал в испуге Алексей.