И тем не менее, сколь ни был странен этот человек, в hacienda его ждали и готовились принять с почетом, значительно большим, нежели ему причиталось как заезжему старому джентльмену. Только лишь мистер Перкинс вступил во двор, степенный мажордом немедля провел его в парадно обставленную гостиную, уже однажды описанную нами, где его поджидала донна Долорес Сальватьерра. Душевная чуткость и утонченность донны Долорес сказались в том, что она мгновенно почувствовала за эксцентричной внешностью гостя нечто взывающее к уважению и сердечно его приветствовала. Мистер Перкинс ответил почтительным церемонным поклоном. Как видно, он был доволен оказанным ему приемом, польстили ему и манеры хозяйки, но, как многие люди с непрочным положением в свете, он был мнителен и опасался излишней короткости. Когда легким движением веера донна Долорес указала ему на кресло, он остался стоять.
— Вы ничего не знаете обо мне, но о вас мне известно многое, — сказала она с любезной улыбкой. — Еще до того, как я взяла на себя смелость просить вас о встрече, мне приходилось слышать от ваших друзей о вашей безукоризненной репутации, глубоком уме и обширном опыте. Если вы согласитесь причислить и меня к своим друзьям, я позволю себе сообщить вам о деле, ради которого вы приехали.
Странный джентльмен поклонился вторично; даже сквозь жалкую косметику было заметно, как сильно он покраснел от смущения. Это не укрылось от донны Долорес; чтобы дать гостю время оправиться, она отошла к старинному секретеру. Отомкнув ящик, она извлекла оттуда сложенный вчетверо лист бумаги, потом, пододвинув к секретеру два стула, села. Мистер Перкинс, видя, что его приглашают к деловому разговору, присел на второй стул.
— Хочу предупредить заранее, — сказала донна Долорес, — хоть вы и знаете в общем суть моего дела и привыкли к подобным делам, что вопросы, которые я намереваюсь вам задать, могут вас удивить; в особенности же, когда я подробно изложу вам свои намерения. Вот у меня в руках дарственная, выданная, как следует из ее текста, моему… отцу… покойному дону Хосе Сальватьерра. Взгляните на нее внимательно и затем, исходя из своего опыта, ответьте мне на один-единственный вопрос. — Она помолчала, как бы в нерешительности, потом добавила: — Еще хочу вам сказать, что я не связываю с этим документом никаких денежных расчетов. Ваш ответ, каков бы он ни был, не повлечет за собой никаких юридических последствий. Я никогда не потребую от вас подтвердить его на суде. Ваш ответ не выйдет за стены этой комнаты и никак не отразится на денежной* ценности документа, который я сейчас предложу вашему вниманию. Более того, за вами останется право переменить свое мнение и даже публично опровергнуть его, если у вас в том возникнет нужда. Вы, кажется, удивлены, сеньор Перкинс? Но я очень состоятельная женщина. И я призвала вас не для того, чтобы приумножить свое богатство.
— Итак, вы хотите знать, — спросил мистер Перкинс на этот раз совершенно естественным тоном, — подлинный это документ или фальшивый?
— Да, подлинный это документ или фальшивый.
Он взял документ, развернул его с профессиональной небрежностью, бросил беглый взгляд на подписи и печати и вернул его донне Долорес.
— Подписи не вызывают сомнения, — кратко ответил он; потом, словно желая пояснить, почему он так краток, добавил: — Я уже видел этот документ, он мне знаком.
Чуть заметным движением донна Долорес выказала свое недовольство. Мистер Перкинс был озадачен. Как это понимать? Он сообщает клиентке, что у нее подлинный документ на владение ценной собственностью, а она недовольна. Он устремил на нее удивленный взгляд.
— Значит, вы считаете, что грамота подлинная? — спросила она, вздохнув.
— Грамоты, подобные этой, безоговорочно утверждаются в Вашингтоне, — ответил он без запинки.
— Ах, вот что! — сказала донна Долорес. Этот чисто женский комментарий как-то обесценил заключение сеньора Перкинса. Раздосадованному юристу пришлось защищаться.
— А почему вы сомневаетесь в подлинности своей дарственной?
— Могу вам сказать. Она была лишь недавно обнаружена в бумагах дона Хосе; а кроме того, существует вторая такая же грамота.