— Господа, хочу привлечь ваше внимание к стоящей на этом столике баночке с помадой; пожалуйста, запомните, где находится эта баночка из слоновой кости. Генерал сейчас ее опечатает. Со временем она будет фигурировать как вещественное доказательство.
Пока все ждали возвращения Сливы, Дао Гань изучал потайную панель в двери. Он обнаружил, что ее можно бесшумно отодвигать с обеих сторон, поворачивая одно из медных украшений.
Затем вернулась Слива и сообщила, что женщины, проведшие ночь в пяти других павильонах, препровождены в первый дворик. Их мужья собрались перед главным залом.
Судья Ди со своими спутниками осмотрел и все остальные павильоны. В каждом из них Дао Гань без труда нашел в двери выдвижную секцию.
Судья Ди приглушенным голосом обратился к свидетелям:
— Господа! Прошу прощения за подлог, совершенный во имя милосердия. Я предлагаю объяснить на слушании, что было обнаружено два павильона, местоположение которых мы не будем уточнять, в которых не было потайного входа. Вы не возражаете, господа?
— Это очень правильный шаг, — заметил отставной судья, — доказывающий вашу заботу о народе. Я согласен при условии, что истинное положение дел будет изложено в особом приложении, доступном лишь судебным властям.
Когда все согласились, судья Ди сказал:
— Прошу, господа, пройти на террасу перед главным залом. Там я проведу предварительное слушание дела.
Когда они появились на террасе, начало светать, и красные отблески упали на бритые головы коленопреклоненных шестидесяти монахов.
Судья велел начальнику стражи принести из трапезной большой стол и стулья. Когда место для заседания было обустроено, Ма Жун бросил настоятеля на колени перед судьей.
Настоятель, дрожавший от утреннего холодка, увидев судью, захрипел:
— A-а, чиновная крыса, ты же принял мою взятку.
— Ты ошибаешься, — безразличным тоном произнес судья, — не взял, а одолжил! Все, что ты послал мне, до последнего медяка ушло на то, чтобы сокрушить тебя.
Судья Ди попросил генерала и отставного судью сесть за скамью по правую руку, а двух мастеровых — по левую. Слива и Бирюза присели на табуреты, которые советник Хун поставил у скамьи, сам он встал позади.
Старший писец и его помощники заняли свои места за боковым столом. Ма Жун и Цзяо Тай стояли наготове по углам террасы.
Когда все расселись, судья окинул взглядом причудливую сцену, развернувшуюся перед ним.
Толпа хранила молчание. Раздался голос судьи:
— Я, вершитель правосудия, открываю предварительное слушание дела против настоятеля и неустановленного числа монахов храма Великой Благодати. Четыре обвинения таковы: прелюбодеяние с замужними женщинами, изнасилование замужних женщин, осквернение общепризнанных святынь и вымогательство.
Судья, взглянув на начальника стражи, сказал:
— Приведите сюда истицу!
Перед судьей предстала Слива, она преклонила колени.
Судья Ди распорядился:
— Это заседание суда не совсем обычное. Я позволяю вам встать с колен.
Слива поднялась и откинула капюшон.
Суровое лицо судьи смягчилось при виде девушки в длинном плаще, стоявшей перед ним с потупленным взором. Он мягко произнес:
— Пусть истица назовет свое имя и предъявит обвинение.
Слива, запинаясь, ответила:
— Фамилия ничтожной — Ян, имя — Слива, родом из провинции Хунань.
Старший писец приступил к записи. Судья откинулся на спинку стула.
— Продолжай, — приказал он.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Прекрасная девушка дает
ошеломляющие показания.
Судья Ди разъясняет помощникам
тонкости дела
Поначалу Слива говорила довольно робко, но потом обрела уверенность, ее голос зазвенел над безмолвной толпой.
— Вчера вечером, — начала она, — я в сопровождении младшей сестры, Бирюзы, пришла в этот храм. Я добилась приема у настоятеля и умоляла его позволить мне вознести молитвы у чудесной статуи нашей покровительницы Гуаньинь. Настоятель ответил, что мои молитвы будут услышаны только в том случае, если я проведу ночь в храме, размышляя о бесконечной благодати, ниспосылаемой нашей защитницей. Он сказал, что, ограждая мою репутацию от возможных измышлений клеветников, моя сестра сама запрет дверь в мои покои. Так она и поступила, поставив печать на полоску бумаги, наклеенную сверху. Настоятель велел оставить ключ у себя.
— Оставшись одна в запертом павильоне, — продолжала Слива, — я сначала долго молилась перед образом богини, висевшим на стене. Почувствовав усталость, я легла в кровать, оставив зажженную свечу на туалетном столике.