Жуткий смысл происходящего окончательно дошел до сознания только в тот момент, когда желтая тога покрылась отвратительно черными, быстро расширяющимися дырами. Жаламбе хотел закричать, рвануться вперед, но ноги, налитые неверной расслабляющей тяжестью, словно приросли к дороге. Он только ловил воздух широко открытым ртом и, как рыба, выброшенная на прибрежный песок, с каждым глотком ощущал головокружительное удушье. Словно не воздух пил, а невидимое пламя, которое сжигало пузырчатую трепещущую ткань легких.
Отец Тяу все улыбался в огне, который, нащупав плоть, загустел и окрасился свирепыми дымными языками. Звездным дуновением вспыхнули ресницы и седые короткие волосы. Откуда-то набежавший ветер шатал гневно гудящий костер, и тогда казалось, что улыбка еще живет и колеблется на мертвом лице. Никто из монахов так и не пошевелился, даже звука не проронил. В настороженном молчании проводили они своего настоятеля в вечность.
Жаламбе не мог вспомнить, отдал ли он приказ рассаживаться по машинам, или это произошло само собой. Стараясь не встречаться друг с другом глазами, жандармы забрались в фургоны, и тяжелые армейские грузовики нетерпеливо рванули с места. Хотелось поскорее убраться подальше, раз и навсегда выбросить виденное из головы. За всю дорогу до Ханоя никто и словом не обмолвился о происшествии. Будто ничего не случилось во дворе дэна Хунг.
— Идиот! — взорвался Уэда, когда Жаламбе поведал ему о событиях в храме первого короля. — Вы проворонили изменника Фюмроля, упустили Танга и вдобавок опозорились. Завтра о событиях в дэне узнает весь Индокитай! А впрочем, — под влиянием новой мысли он сменил гнев на милость, — ничего страшного. Со всяким может случиться. Вы садитесь, — приветливо указал на стул и пододвинул коробку папирос. — Но Конга я у вас забираю.
— Но позвольте, Уэда-сан, — робко заикнулся Жаламбе, озирая роскошные покои, в которые перебрался шеф кэмпэтай.
В этот кабинет, заставленный королевской, инкрустированной цветным перламутром мебелью, Господин Второе Бюро явился теперь по вызову, как скромный клерк к генеральному директору. После того как соглашение вошло в силу, служба Жаламбе почти официально перешла в подчинение кэмпэтай. Уэда, который и раньше не слишком церемонился с французским коллегой, скоро усвоил высокомерно-снисходительную манеру обращения. Господином Второе Бюро он его больше не называл. Да и не существовало уже ни второго бюро, ни настоящего генерального штаба. Флот в Тулоне был взорван, а Свободная Франция объявила Японии войну. Все встало, таким образом, на свои места. Уэда из партнера превратился в полноправного хозяина и без стеснения мог диктовать свою волю. Оставалось одно: беспрекословно повиноваться.
— Истинное мастерство познается в сравнении с бездарностью. Для такого чуткого инструмента, как господин Конг, нужна опытная рука. Так что я беру его у вас в воспитательных целях.
— Понимаю, Уэда-сан. Завтра же пришлю его к вам.
— Сегодня, любезный. Пусть поработает с нами. Мечом, изготовленным оружейником Масамунэ, нельзя резать редьку. Кстати, вы можете поздравить японскую разведку с крупным успехом. — Уэда выдержал необходимую паузу. — В Китае арестован Нгуен Ай Куок.
— Я просто не успеваю приносить поздравления японским друзьям. — Жаламбе изобразил неподдельный восторг. — Победа следует по пятам за победой! Воистину можно гордиться силой, которая поражает одного врага рукой другого… И что же, Чунцин намерен передать его нам?
— Об этом и не мечтайте. Достаточно того, что они держат его под замком. Будем же радоваться тому, что поймали карпа на вареный ячмень. — Уэда раскрыл лежащее на столе досье. — Недурная добыча! — Он скороговоркой выхватил несколько строк — «Нгуен Ай Куок, что означает Нгуен-патриот, с одиннадцатого по шестнадцатый работал на пароходах французских и английских компаний, потом жил в Англии, США. В семнадцатом переселился во Францию. Во время работы Версальской мирной конференции вручил участникам меморандум с требованием предоставить независимость Индокитаю. В декабре двадцатого в качестве представителя трудящихся колоний участвовал в съезде французских социалистов. После раскола соцпартии и образования партии коммунистов вступил в ее ряды». — Уэда отбросил досье. — Видите, господин Жаламбе, что такое французская полиция? Лидер вьетнамских большевиков был, оказывается, в числе основателей французской компартии! Неслыханно! И подумать только, что такой человек был бы сейчас на свободе, не поспеши мы с экстраординарными мерами. Как вы назовете такой порядок?