Сколько раз я наблюдал за этими странными приступами, не понимая их причины.
Гардинга Холлингсворта — назовем его полным именем — не легко было вызвать на откровенность, да никто и не пытался этого делать.
Мы с Уитлеем обсудили в пути странную выходку Холлингсворта и пришли к заключению, что корни ее восходят к старой вражде, так или иначе связанной с мьерской экспедицией.
В разговоре я, между прочим, произнес имя мексиканца. Лейтенант, весь день по горло занятый возней с быками, не видел Ихурры и вообще оставался в стороне от событий.
— Ихурра? — вздрогнул Уитлей и, придерживая коня, вопросительно на меня взглянул.
— Да, Ихурра.
— Рафаэль Ихурра?
— Да, Рафаэль, если не ошибаюсь.
— Широкоплечий, коричнево-смуглый, с усами и бакенбардами? Недурен собой?
— Он самый: все приметы сходятся.
— Рафаэль Ихурра из Сан-Антонио? Многие техасцы не прочь его скальпировать. Ну, конечно, тот самый! Двух людей с таким именем быть не может!
— Что же вы о нем знаете?
— Что я знаю о нем? Это величайший негодяй во всем Техасе и в целой Мексике. А ввиду обилия у него конкурентов в этих двух странах такая характеристика звучит сильно. Да, Рафаэль Ихурра… Кстати, Холлингсворт имеет все основания его помнить.
— В чем же дело? Расскажите подробнее…
Техасец помолчал и, собравшись с мыслями, сообщил мне историю Рафаэля Ихурры.
— Рафаэль Ихурра, уроженец Мексики, обжился в Техасе. В прошлом ему принадлежали гасиенда в окрестностях Сан-Антонио и другие крупные поместья, самым плачевным образом проигранные и промотанные, так что со ступеньки на ступеньку Рафаэль Ихурра скатился до незавидной профессии игрока. Вплоть до мьерской кампании он выдавал себя за техасского гражданина и всячески подчеркивал свою преданность молодой республике. Когда затевался авантюристами мьерский поход, Рафаэль использовал остатки своих связей, чтобы проскочить в офицеры. Никто не сомневался в его лояльности. Он был одним из тех, кто на бивуаке в Ларедо поддерживал план злополучного похода на Мьер, причем к советам его прислушивались все с особым вниманием, так как в качестве уроженца театра военных действий он считался знатоком местности.
Только впоследствии выяснилось, что, навязывая экспедиционному корпусу свои великодушные советы, Ихурра имел в виду интересы неприятеля, с которым поддерживал тайный контакт. В ночь перед битвой Ихурра исчез. Небольшой корпус после отчаянного сопротивления был взят в плен. Говорят, что число неприятельских солдат, перебитых техасцами, превосходило их собственную численность. Пленных под сильным конвоем отправили в Мехико. Каково же было удивление пленных техасцев, когда на втором или третьем этапе объявился Ихурра в форме мексиканского офицера и примкнул к конвоирам. Если б руки у пленных не были скованы, они б разорвали на части предателя… Только случайно, — продолжал Уитлей, — я не ввязался в этот нелепый поход: если б не болезнь, я разделил бы судьбу товарищей. Но Холлингсворту, — вздохнул техасец, удрученный воспоминанием о мьерской кампании, — Ихурра памятнее, чем другим.
Я обратился в слух.
— Среди участников мьерской экспедиции у Холлингсворта был брат, подобно ему захваченный в плен неприятелем. Это был совсем еще молодой человек, очень хрупкий, мало приспособленный к тяготам войны и еще менее — к варварскому обращению с военнопленными, которым прославился печальной памяти мьерской поход. Он исхудал, как скелет, и, что еще хуже, натрудил себе ноги и от жгучей боли не в состоянии был сделать шагу по сухой, раскаленной, усеянной колючками мексиканской почве. Брат Холлингсворта свалился полумертвый посреди дороги. Начальником конвоя был в тот день Ихурра. Молодой человек обратился к нему за разрешением сесть на мула. Холлингсворт-младший был знаком с Ихуррой еще по Сан-Антонио, где неоднократно ссужал его деньгами, разумеется, без отдачи. «Марш вперед!» — вот что ответил Ихурра на его просьбу. «Но я не могу ступить шагу!» — взмолился пленник. «Не можешь? А мы сейчас попробуем! Эй, Сабло! — подозвал Ихурра одного из конвоиров. — Угостите-ка штыком этого неженку: он раскапризничался!» Подошел солдат с примкнутым к ружью штыком. Холлингсворт с мучительным усилием поднялся и прошел, шатаясь, несколько шагов, но силы ему изменили, и он присел на камень. «Не могу! — простонал пленник. — Дальше идти не могу… Позвольте мне здесь умереть». — «Марш, или будешь убит!..» Ихурра выхватил из кобуры револьвер, приставил его к груди пленника: «Вставай!» — «Сил нет!..» — пролепетал изнемогающий Холлингсворт. «Вперед, или буду стрелять!» — «Лучше убейте меня!» — крикнул юноша, обнажая грудь. «Пули я на тебя, так и быть, не пожалею», — улыбнулся офицер-перебежчик и спустил курок. Холлингсворт-младший был убит наповал. Крик ужаса пронесся по шеренгам пленных. Даже конвоиры, не склонные к сентиментальности, возмутились поступком негодяя-офицера.