— А о женитьбе вашего брата вы слышали?
— Нет, — отвечал он, — разве он женат?
— Давно уже, о его свадьбе столько писали в газетах. Странно, что вы не читали.
— После смерти отца я не открыл ни одной английской газеты. Я избегал даже знакомств с моими соотечественниками.
А вы знаете женщину, которую мистер Гардинг удостоил осчастливить?
— Он женился на некой мисс Бэле Мейноринг, — сказал я с невинным видом, но с тревожным любопытством вглядываясь в его лицо.
Но молодой человек был невозмутим.
— О, я ее знаю, — отвечал он с иронической улыбкой. — Она и мой брат созданы друг для друга.
Для меня был ясен смысл этих слов.
— Но, — сказал я, возвращаясь к объявлению, — что вы рассчитываете делать с этим? Вы видите, вопрос идет «о чем-то важном для вас»…
— Я думаю, что это пустяки… Вероятно, тысяча фунтов стерлингов, которые отец оставил мне после смерти. Об этом было упомянуто в завещании…
Он остановился, и горькая улыбка показалась на его устах, но тотчас же лицо его прояснилось.
— И тем не менее я должен этому завещанию радоваться, хотя оно и лишило меня наследства. Без него я бы никогда не узнал моей дорогой Лючетты, а это было бы самым ужасным несчастьем моей жизни.
Я, конечно, мог только согласиться с ним и затем спросил, опять возвращаясь к той же теме:
— Но и тысяча фунтов стоит все-таки того, чтобы ими заняться, — проговорил я.
— Это правда, — отвечал он, — за последнее время я уже подумывал о них. В сущности, я был так глубоко огорчен всем случившимся со мной в Англии, что сначала решил отказаться и от этой маленькой суммы, но, правду говоря, я так мало зарабатываю здесь денег, что часто нуждаюсь в помощи моего тестя. Тысяча фунтов мне все-таки поможет встать на ноги.
— Что же, вы решились ехать в Англию?
— О нет! Тысячу раз нет! Если бы даже дело шло о десяти тысячах фунтов стерлингов, я все-таки бы не согласился расстаться со здешней счастливой жизнью. Деньги мои ведь находятся у Лаусона, и я могу получить их, дав кому-нибудь доверенность… Ведь вот вы, если не ошибаюсь, собираетесь отсюда скоро уехать прямо в Англию?
— С первым пароходом, и очень буду рад, если могу быть вам чем-нибудь полезен.
— Да, — проговорил он, — вы можете оказать мне очень большую услугу. Съездите, пожалуйста, к Лаусону, поверенному. Если у него есть мои деньги, он, без сомнения, вручит их вам. Я вам дам доверенность, и вы препроводите деньги в Буэнос-Айрес какому-нибудь банкиру. А теперь пойдемте слушать пение наших дам.
LXIII. ЗАВЕЩАНИЕ ГЕНЕРАЛА
Два месяца спустя я уже находился под туманным небом Лондона и входил в сумрачную контору «Лаусон и сын».
Меня принял сам старый адвокат.
— Чем я могу вам служить, капитан? — вежливо спросил он, смотря на мою визитную карточку.
— Вот какое дело привело меня к вам, — отвечал я, доставая старый номер «Times’a» и указывая на объявление, обведенное красным карандашом. — Мне кажется, что к вам нужно обращаться по этому поводу.
— Да! — вскричал он, подпрыгивая на месте, точно я приставил к его горлу дуло пистолета. — Это напечатано уже давно. Но скажите, пожалуйста, мистер Генри Гардинг жив?
— Я видел его два месяца назад.
У адвоката вырвалось такое выражение, которое неудобно привести в печати и которое объяснялось только его волнением.
— Это очень и очень серьезно, — продолжал он. — Расскажите, пожалуйста, капитан… Только позвольте спросить: вы не друг мистера Нигеля Гардинга?
— Если бы я был им, мистер Лаусон, я бы не пришел к вам с таким поручением. Насколько мне известно, Нигель Гардинг меньше всего обрадуется, узнав, что брат его здравствует.
Мои слова, видимо, произвели хорошее впечатление на адвоката. Я уже знал, что он больше не состоял поверенным Гардинга.
— И вы подтверждаете, что он жив? — торжественно спросил он.
— Лучшим доказательством этого может послужить вам следующее.
Я передал ему в руки письмо Генри Гардинга и доверенность на получение тысячи фунтов стерлингов.
— Тысяча фунтов стерлингов! — вскричал адвокат, прочитав письмо. — Сто тысяч фунтов — ни более ни менее… и наросшие проценты… А, попался теперь презренный плут Вуулет… И достойное наказание для мистера Нигеля Гардинга и его прекрасной половины!
Дав время успокоиться адвокату, я просил его объясниться.
— Объясниться! — вскричал он, величественно смотря на меня. — Слава Богу, мы можем теперь наказать похитителя и в то же время этого мошенника Вуулета… Какое счастье! Так, значит, любимый сын генерала Гардинга жив! Какая чудная новость!