Убедившись, что пистолет уже не может выстрелить, я вернул его владельцу. При этом я посоветовал ему быть впредь осторожнее и не хвататься так поспешно за оружие, в особенности в публичном месте.
— Проклятие! — воскликнул француз и затем добавил, обращаясь к моему спутнику: — Вы еще пожалеете о том, что осмелились нанести мне оскорбление!
— Ах, вы считаете, что я нанес вам оскорбление! — возмутился ирландец. (Так как ему было бы неприятно, если бы его настоящее имя стало известно, то я буду называть его Ке-зи.) — В таком случае я снова повторяю то, что сказал. У меня украли часы, их вытащили у меня из кармана. Вот, полюбуйтесь! — Ис этими словами Кези показал окружающим согнутое колечко от часов. — И это сделал он! Повторяю, вор не кто иной, как он!
Услышав снова это обвинение, француз буквально вышел из себя. Рука его снова потянулась было за пистолетом.
Но я внимательно следил за щеголем, намереваясь предупредить его: я видел, что Кези невменяем и нуждается в моей защите.
В то же время я решил попытаться выяснить все обстоятельства этого дела. Ко мне присоединилось еще несколько лиц, и мы все вместе стали изыскивать способ уладить инцидент мирным путем.
Глава III
ПОГОЛОВНЫЙ ОБЫСК
Сначала я думал, что Кези ошибается. В том, что у него украли часы, правда, не могло быть никакого сомнения. Но в этот момент около него стояло несколько человек, и у некоторых из этих лиц был гораздо более подозрительный вид, чем у того, на кого указывал Кези.
К тому же изящная внешность молодого человека, а также его горячий, возмущенный тон — все это говорило скорее в пользу его невинности.
Таким образом я решил, что Кези заблуждается, и стал уговаривать его взять свои слова обратно и признаться в своей ошибке.
Однако он, к моему удивлению, наотрез отказался это сделать. Несмотря на его полувменяемое состояние, в его голосе звучала такая уверенность, такая серьезность, что у меня вскоре зародилась мысль: уж не видел ли он что-нибудь? Вряд ли он действует на основании одних подозрений.
Впрочем, благодаря общей суматохе и шуму нельзя было расслышать никаких объяснений — ни обвинителя, ни обвиняемого.
Вдруг чей-то голос покрыл общий гам, требуя запереть двери. Вслед за этим было высказано предложение обыскать всех присутствующих.
— Обыскать! Обыскать! — послышалось несколько голосов.
Я узнал среди них один, кричащий особенно настойчиво: это был голос нашего штурмана, зашедшего сюда вместе с несколькими своими приятелями, такими же старыми морскими волками, как и он. Наше судно уже успели привести, и оно стояло у соседнего причала.
— Да, да! — ответило несколько голосов. — Мы требуем обыска! Надо найти вора!
Никто, конечно, не возражал, ведь все присутствовавшие были лично заинтересованы в результате обыска. А так как после этого предложения вряд ли кто-нибудь решился бы уйти, то было решено, что не стоит запирать двери. Для производства обыска были немедленно избраны два человека. Один был наш штурман, другой — хозяин трактира. Они тотчас же, не теряя времени, принялись за свое дело.
Странное это было зрелище! Обыскивающие переходили от одного к другому, останавливаясь перед каждым из присутствующих. Они гладили свою жертву по груди, по спине, затем медленно проводили рукой по бедрам, по ногам, по рукам, словно гипнотизеры, старавшиеся усыпить пасами всю собравшуюся компанию.
Это вызвало всеобщее веселье. То и дело стали раздаваться громкие взрывы хохота, когда молчание нарушалось шуткой какого-нибудь остряка. Однако, несмотря на это, замечалась некоторая торжественность — тяжелое предчувствие того, что один из присутствующих окажется вором.
В течение всей этой процедуры обвиняемый мрачно хранил молчание, лишь изредка обмениваясь двумя-тремя словами с окружавшими его друзьями. Вид у него был очень спокойный и уверенный. Если бы я не услышал того, что успел шепнуть мне Кези, я, безусловно, остался бы при прежнем своем мнении относительно невиновности француза. Однако слова Кези поколебали мою веру: мой приятель утверждал вполне серьезно, что он видел, как этот человек держал в руках его часы.
— Вы, наверное, ошиблись, это мог быть и не он.
— Уверяю вас, я заметил, что он носит кружевные манжеты и видел, как часы исчезли под кружевами.
— Но, не забудьте, Кези, что у вас могло и помутиться в глазах. Вспомните, как много вы выпили…