Он вприпрыжку сбежал с холма к дому, — это была обычная бревенчатая хижина с беспорядочными пристройками. Его поразило, что сама хижина и изгородь вокруг нее были увешаны растянутыми для просушки звериными шкурами. Рядом с огромными шкурами медведей, пантер, волков и лисиц висели беличьи и рысьи шкурки и расправленные крылья орлов, ястребов и зимородков. Никакой тропки ни к дому, ни от дома видно не было; на поляне, среди непроходимых лесов, хижина казалась заброшенной и нежилой.
Но вот на лай двух псов, привязанных у дома, на крыльцо пристройки вышла женщина. Это, по-видимому, была молодая девушка, но ее несоразмерно широкая, не по росту сшитая одежда не позволяла определить возраст. Ситцевая блузка была кое-как подколота к свободной сборчатой юбке, туго прихваченной по талии длинным передником; чтобы не наступать на него, передник был углом подвернут под завязки. Широкополая шляпа из желтой парусины совершенно закрывала лицо, но из под шляпы выбивались туго заплетенные в две косы черные курчавые волосы. Девушка была, очевидно, занята стряпней и появилась на пороге, прижимая к груди большой медный таз, который она только что мыла.
Не обращая внимания на девушку, Флеминг жадно уставился на таз. Но он умел быть дипломатом.
— Я заблудился в лесу. Не скажете ли вы мне, как выйти на большую дорогу? — спросил он.
Она протянула маленькую красную ручку как раз в ту сторону, откуда Флеминг пришел.
— Идите напрямик, через холм.
Флеминг вздохнул. Он понял, что вместо того, чтобы идти прямиком, он кружил по лесу, а полянка с хижиной, куда он вышел, расположена на самой дальней опушке.
— А далеко ли отсюда до дороги? — спросил он.
— Да с того холма, если идти по опушке, — рукой подать, а если идти лесом, — порядочно…
Все было ясно. На местном жаргоне «рукой подать» означало чуть поменьше мили, а «порядочно» могло обернуться и тремя и четырьмя милями. К счастью, и родник и кварцевая жила были у самой опушки — значит, на обратном пути ему их не миновать. Флеминг с вожделением смотрел на таз, который девушка не выпускала из рук.
— Не одолжите ли вы мне ненадолго этот тазик? — попросил он, улыбнувшись.
— А зачем? — быстро спросила девушка. В ее тоне слышалось скорее детское любопытство, чем недоверие. Флеминг предпочел бы уклониться от ответа, так как иначе пришлось бы неизбежно рассказать ей о находке. Но он понял, что отступать поздно.
— Да хочу промыть тут горсточку земли, — признался он.
Огромная широкополая шляпа повернулась к нему. Откуда-то из ее глубин на него блеснул ряд белых зубов.
— Да ну вас с вашими шуточками, — сказала девушка.
— Нет, правда, мне хотелось бы промыть в этом тазике землю — я ищу золото, — сказал Флеминг. — Разве непонятно?
— Так вы старатель?
— Ну да, вроде того, — сказал он, смеясь.
— Тогда лучше вам убраться отсюда подобру-поздорову, пока не пришел отец. Не водится он с золотоискателями. Поэтому и живет здесь, в глуши.
— А я не собираюсь тут застревать, — не смущаясь ответил молодой человек. — Я бы не заглянул сюда, если б не заблудился в лесу, а через полчаса здесь и следа моего не останется. Зачем мне ему глаза мозолить. — И так как девушка все еще колебалась, он добавил: — Я могу оставить залог за таз.
— Что оставить?
— Ну, денег столько, сколько он стоит, — нетерпеливо объяснил Флеминг.
Широкополая шляпа взметнулась, как парус под ветром, и, описав круг, обратилась к горизонту.
— На что мне деньги. Ступайте своей дорогой, — прозвучал голос из глубин шляпы.
— Слушайте, — сказал Флеминг почти с отчаянием. — Я же только хотел убедить вас, что верну ваш таз в целости й сохранности. Подождите! Если не хотите брать денег, я оставлю вам кольцо. Вот!
И он стянул с мизинца маленькое кольцо, сделанное на пробу из первого намытого им золота.
Широкополая шляпа снова повернулась и склонилась к кольцу. Потом правая ручка — маленькая и красная — взяла кольцо и надела его на указательный палец левой руки, с широко растопыренными пальцами, после чего эта рука немедленно скрылась под полями шляпы; локтем девушка продолжала крепко прижимать к себе таз. Флеминг заметил, что руки были еще совсем детские, хотя и носили следы грязной работы, и что кольцо было ей велико. Он попытался заглянуть под поля шляпы, но она была с одного бока примята, и ему удалось увидеть только один светло-голубой глаз под черной дугой брови.