— А мы при чем? — громко и высоко крикнул Максим Исаевич.
— А вы толкать будете, — сказал шофер. — Если, конечно, уехать хотите.
— А если нет?
— А если нет — добро пожаловать с вещичками полторы версты по воде да в горку. Мое дело маленькое.
— Вы обязались нас доставить до места назначения, — сказала обладательница капризного голоса.
— Это кому я, гражданка, обязывался? — обиделся шофер. — Да я себе место в два счета найду — не то что здесь, в деревне, по лужам ишачить!
— Спокойно, спокойно! — раздался голос Мати Шавло. — Шофер прав. Никто не заставлял нас сюда ехать, и добровольцы на самом деле могут погулять под дождем. Я предпочитаю короткое бурное усилие, а затем — заслуженный отдых! Физическая работа на свежем воздухе — вот основа физкультуры трудящихся!
Говоря так, Шавло, перешагивая через доски-скамейки, добрался до заднего борта, перенес через него ногу, нащупывая упор, и все продолжал говорить:
— А что за авто, скажите, товарищ шофер? Кого понесла нелегкая на легковой машине в Узкое? Неужели никто не сказал этому легкомысленному мальчишке или покрытому сединами отцу семейства, что так себя вести нельзя?
— Сюда ногу ставь, сюда, а теперь опирайся об меня, — слышала Лидочка голос шофера. — Вот так. А машина из ГПУ, точно тебе скажу. Я их по номерам знаю.
— Ну, это совсем лишнее — что же я, должен машину ГПУ, которая, может, приехала арестовывать очередную заблудшую овечку, подталкивать к ее неблагородной цели?
— Матя! — грозно воскликнул Максим Исаевич.
Лида между тем уже стояла у заднего борта.
— Матвей Ипполитович, — сказала она, — дайте руку.
— Прекрасная незнакомка? Я вас с собой не возьму. Вы простудитесь.
— У меня непромокаемые боты, — сказала Лидочка, опираясь пальцами на поднятую к ней ладонь. Она легко перемахнула через борт и полетела вниз, в бесконечную глубину, словно с парашютом, но Матвей поймал и умудрился притом прижать ее к себе, а уж потом осторожно поставить на землю.
— Молодец, девица, — сказал он. — Чувствую за вашей спиной рабфак и парашютную вышку в парке Сокольники. Будь готов?
— Добрый вечер, — сказал человек, подошедший из-за грузовика, — темный силуэт на фоне черных деревьев. — Мне хотелось бы внести ясность как пассажиру авто, которое так неловко перекрыло вам дорогу к санаторию.
Голос у него был чуть напряженный, как будто владелец его старательно и быстро подыскивал правильные слова и при этом решал проблему, как произнести то или иное слово, где поставить ударение. В ближайшие дни Лидочке предстояло убедиться в том, насколько она была права, — восхождение Яна Яновича Алмазова к власти было столь стремительным, что у него не оставалось времени подготовить себя к той роли, которую ему предстоит играть в жизни. Но как только жизнь немного успокоилась, появился досуг. Алмазов не стал тратить его на мещанство, на девиц или пьянки — он работал и учился. Но не алгебре или электрическому делу — он учился лишь тому, что могло помочь ему в общении с людьми, наследственно культурными, знающими с рождения много красивых, значительных слов. Он стал учить ударения в словах и фразах, он занимался географией и историей — настолько, чтобы не попасть впросак. Ян Янович панически боялся попасть впросак в разговоре с интеллигентом, и если такое все же происходило, то горе тому интеллигенту, который своим присутствием, вопросом или упрямством заставил ошибиться товарища Алмазова.
— Добрый вечер, — сказал Матя Шавло, все еще не отпуская Лидочкиной руки, но не помня о ней — встреча с чекистом требовала всего внимания.
Чекист протянул руку Мате и представился:
— Ян Алмазов, тружусь, как вам уже доложили, в ОГПУ. Считаю долгом развеять ваши опасения и сомнения — я никого не намерен арестовывать или обижать, я такой же отдыхающий, как вы, и хотел бы, чтобы вы забыли о моей специальности, хорошо, Матвей Ипполитович?
Матя Шавло вздрогнул, но почувствовала это только Лидочка, которой он касался плечом.
— Вы удивились, как я вас узнал, — засмеялся чекист. — Но вас же многие знают. Вы человек всемирно известный.
— Тогда пошли к вашей машине, — сказал решительно Шавло. — Что с ней случилось?
И он, скользя по глине, поспешил к перекрывшей дорогу машине Алмазова — длинному лимузину, возле которого стоял могучий детина в черной куртке и такой же кожаной черной фуражке — шофер Алмазова.
Лидочка обернулась, удивляясь тому, что никто не последовал их примеру и не спешит вытаскивать из грязи машину чекиста. Шавло, не оборачиваясь, угадал ее мысль, потому что сказал (сквозь дождь его слова донеслись невнятно, и, может быть, Лидочка додумала их):