В хижине все спали. Привалившись друг к другу, спали солдаты, сидя, опустив голову на руки, спал Матур. Клубочком у ног майора спала девушка Лами. Не спал лишь сам майор. Он лежал с широко открытыми глазами, прислушиваясь к голосам за стеной. Он встретился со мной взглядом. Я предостерегающе поднял ладонь. Но и без того майор молчал. Наверно, он давно лежал так и слушал, что происходит снаружи. Одна рука майора лежала на груди, закованная в самодельные лубки, другой он поманил меня. Я приподнялся, но тут дверь скрипнула, и на фоне голубого прямоугольника появился силуэт человека с автоматом.
— Эй! — сказал он, и его голос показался мне настолько громким, что я чуть было не огрызнулся: «Вы с ума сошли, все спят». — Выходи!
Я выпрямился, подчиняясь его окрику, и решил, что если я сразу выйду, то не потревожу остальных. Но словно по уговору все начали шевелиться, поднимать головы, вытягивать затекшие ноги.
— Что там? — спросил профессор Котрикадзе.
— Меня просят выйти, — сказал я. — Хотят поговорить.
— Пошлите их подальше, — мрачно произнес Володя, как сонный ребенок, которому помешали спать.
Я понимал, что мы полностью во власти этих людей. Я положил записную книжку у стены и вышел.
Усатый начальник бандитов ждал меня у погасшего костра. Вокруг лежали какие-то тряпки, одежда, отобранная у нас вечером. В поле моего зрения попали ящики с грузом и тюки, которые мы с таким трудом оттащили от самолета. Ящики были взломаны, и приборы частично разбросаны по стерне. Я обратил внимание на длинный ящик с пулеметными лентами. Ленты вылезли из него, словно змеи, достававшие головами до мокрых от росы стеблей.
— Имя? — сказал по-английски человек в каске.
— Вспольный, — ответил я.
— Вы кто?
— Культурный советник посольства Советского Союза, — сказал я, несколько преувеличив свою должность. Он не все понял. «Советского Союза», — повторил он. Я перешел на лигонский: — Советник Советского Союза. России.
Человек в каске был удивлен. Он понял.
Я увидел, как один из автоматчиков подошел к ящику с пулеметными лентами и начал разбрасывать их по земле. Другой вспорол тюк с книгами и листовками и, вытаскивая их наружу, бросал в сторону, словно пахарь семена. Я вспомнил, как тщательно собирал их вчера несчастный молодой лейтенант. Зачем они это делают?
— Почему летели? — спросил человек в каске.
— По приглашению правительства, — ответил я по-английски. Я понимал, что люди в хижине слышат меня.
Спутники человека в каске продолжали заниматься странной работой, уничтожая содержимое ящиков. Один из них вытащил прибор, принадлежавший геологам, и размахнулся, чтобы бросить его о землю.
— Стой! — крикнул я. — Что ты делаешь!
— Что он делает? — услышал я из хижины голос Отара.
— Молчать! — прикрикнул на меня человек в каске.
Но он совершенно не знал моего характера. Я патологически ненавижу ссориться с людьми, вступать в ненужные конфликты. Я даже кажусь многим чересчур осторожным и склонным к компромиссам. Но меня, простите за банальное выражение, нельзя загонять в угол.
— И не подумаю, — ответил я. — Существуют элементарные нормы человеческого поведения!
— Молчать! — повторил человек в каске.
Его вислые длинные усы шевельнулись, как у сома. Он вскочил с намерением ударить меня. Я инстинктивно выставил вперед руку. И я был так занят конфликтом с этим инсургентом, что не видел происходившего за моей спиной. Но человек в каске видел. Он вдруг остановился и начал расстегивать кобуру. Он глядел мимо меня. Я обернулся.
Сорванная с петли дверь повисла под острым углом. Над ней возвышался, придерживая здоровой рукой сломанную, майор Тильви. Майор был без фуражки, в распоротом мундире, но, несмотря на это, было очевидно, что молодой офицер — человек, имеющий право, как судия, появиться в решающий момент драмы. Наверно, я был крайне возбужден, если вид бледного, шатающегося, оборванного майора показался мне столь внушительным. Но так показалось не только мне.
Я вновь бросил взгляд на главного бандита. Тот уже справился с кобурой, и в руке у него был пистолет.