Навуходоносор бросил чертоги, любимую жену и вкусную пищу променял на траву и воду, потому что не захотел быть животным более жестоким, чем тигр, кровожадным более, чем голодный волк, жадным более, чем гиена, и приносящим вреда окружающим более, чем ядовитые змеи.
Замолчал Береке.
Сказал Тимур:
– Разве я так жесток и беспощаден? Разве в сердце Тимура нет жалости? Видишь, плачет великий Тимур.
И отдал приказ Тимур отступать. В большом изумлении отступили войска Тимура.
1912
Текст печатается по св.: Сорокин А. Смертельно раненные. СПб., 1912.
Три брата
Во времена царствования великого Куанг-Сю в Пекине жили три брата: Чан, Хун и Цзун. Жили дружно, отец оставил им деньги и, умирая, сказал: «Обещайте, дети мои, жить дружно, не ссорьтесь и, наживая деньги, не увлекайтесь злыми делами, да упасет вас Бог, не торгуйте опием. Многие торгуют опием, наживают тысячи, но для вас не нужны такие позорные деньги, такие деньги орошены слезами человеческими и бесполезны, как рис, залитый ливнями не во время».
И умер старый отец Ли-Квей. Сыновья первое время были заняты увеличением оставленных отцом денег. Хотя между женами и возникали раздоры и ссоры, но братья всегда добрым словом и уговором прекращали все дрязги, и вот по всему Пекину прошла слава о трех братьях: Чане, Хуне и Цзуне, живущих дружно и нераздельно, и всюду, где возникала ссора, приводили примером жизнь трех братьев, их вспоминали и в бедных лачужках, и в судах, где разбирают недоразумения и ссоры, и убийства большею частью из-за обладания золотом, и даже великий Куанг-Сю приводил примером трех братьев, когда видел интриги придворных или когда приходилось разбирать ссоры между важными сановниками.
Но вот братья через двадцать пять лет совместного житья разъехались под разными предлогами в разные города. Много говорили об этом в Пекине, и каждый высказывал свое мнение, но никто не знал истинную причину. По-прежнему шло дело: братья переписывались, и почтальоны, интересовавшиеся жизнью братьев, распечатывали иногда письма, но в письмах не могли найти ни малейшего раздора. Весь Пекин волновался, и даже до великого Куанг-Сю дошла эта весть. Один из братьев, Хун, купил большую партию опия и повысил цену. Даже маленький мальчик знал в Пекине, что отец Ли-Квей запретил братьям продавать и покупать опий. За этим первым последовало второе известие: говорили, что братья поссорились, но никто не знал из-за чего и почему. Через год поступило прошение от всех братьев в суд, и говорят, что когда братья встречались у суда, то не здоровались, и даже видели, что маленькие и большие дети разных братьев, встречаясь, вступали в драку, ругались скверными словами, а про жен и говорить нечего. По всему Пекину они разболтали о прошлой своей жизни, вынесли на базар все дрязги, всю грязь, которую братья так умело скрывали тридцать лет. Никто не знал настоящую причину раздора. Одни говорили, что братья стали беднеть и хотя старались жить, во всем себе отказывая, но богатство уменьшалось, как из прорванной плотины вода, а дети прибывали с каждым годом. Один брат дошел до того, что не давал своим детям денег и жил в такой ветхой фанзе, что через крышу просачивались капли дождя. Но никто не знал истинную причину раздора, да и, пожалуй, сами братья не знали, и, кажется, причина ссоры была до ничтожного, до смешного мала, из-за чего не стоило ссориться и выносить на позор свои добрые когда-то имена, которыми гордился весь Китай. И пожелал великий Куанг-Сю разбирать дело братьев сам, когда братья привезли девять пудов бумаги, относящихся к делу.
Это были книги, где были записаны мелочные расходы за всю тридцатилетнюю их совместную жизнь, каждый чох был записан. Когда придворные выслушали братьев, рассмотрели дело и донесли великому Куанг-Сю, и когда братья кричали, обвиняя друг друга в утайке денег, и каждый брат упрекал другого в том, что в тридцать лет они прожили больше. И сказал великий Куанг-Сю: «Я гордился, что в Китае живут три брата дружно, и радовалось мое сердце, когда я слышал, что у вас каждый брат расходует сколько вздумает и нет учета между вами, радовалось мое сердце доверию человека к человеку, но теперь я убедился, что вы не считались и не делились, потому что были жадны более, чем самый ничтожный кули». И сказал великий Куанг-Сю: «Запишите приказ. Сделать опись всему имуществу братьев, и разделить по закону, и по всему Китаю объявить его царскую волю. Каждый китаец должен от сего времени к Новому году заканчивать все дела и платежи, а кто посмеет ослушаться и затянет расчеты, пороть того по пяткам беспощадно». А потом задумался великий Куанг-Сю и печально сказал: «Как зернышко мака, посаженное в землю, увеличится на сотни зернышек, так и затянутые счета производят раздор и ссоры».