тему.— В кн.: Янжул И. И. В поисках лучшего будущего: Социальные этюды. СПб., 1893.
13 См.: Араб-Оглы Э. А. В утопическом антимире.— В кн.: О современной буржуазной эстетике: Современные социальные утопии и искусство / Под ред. В. П. Шестакова. М., 1976; Араб-
Оглы Э. А.у Жирицкий А. К. Социальная критика и утопизм в
концепциях «новых левых» США.— В кн.: Преемственность поколений как социологическая проблема. М., 1973; Оанобихи-
на Н. А. Американская социальная утопия конца XIX — начала XX веков. Автореф. дис. канд. филол. наук. М., 1971; Она же.
К вопросу о развитии американской социальной утопии.—Учен. зап. МОПИ им. Н. К. Крупской. Зарубежная литература, т. 256, вып. 12. М., 1971. Отдельные аспекты американской утопической традиции рассматриваются в литературоведческих работах А. А. Елистратовой, Ю. В. Ковалева, А. С. Мулярчика, А. Н. Николюкиыа, А. И. Старцева и др.
14 Из работ американских марксистов отметим прежде всего кни*
гу Robert Owen in the United States, N. Y., 1970 под редакцией
О. Джонсона и с предисловием A. JI. Мортона.
9
ыением социальных и политических условий, связанных с
эволюцией американского капитализма, исчерпывавшего
но ходу исторического развития свой прогрессивный потенциал, эволюционирует сама утопическая традиция в США; как один тип утопии вытесняет другой или эволюционирует, наполняясь новым содержанием; как трансформируют
ся утопические идеалы; как, наконец, изменяется общая
роль утопии в контексте социально-политической жизни
общества.
Автор счел необходимым предпослать конкретному ана
лизу американских утопий методологическую главу, в которой рассматривается сущность утопического сознания
как превращенной формы и его отношение к так называемой «американской мечте». Такая глава кажется нам тем
более уместной, что само истолкование понятия утопии и
его отношения к реальности стало в последние годы
предметом острых идеологических дискуссий. Феномен
утопии, как мы увидим далее, всегда был тесно связан с
политикой, и за утопические идеи и эксперименты приходилось порою расплачиваться репутацией, карьерой, жизнью. Так что решая методологические вопросы, выявляя связь утопии с материальной жизнью общества, с общественно-политической борьбой, мы тем самым расчищаем подступы к более глубокому пониманию и оценке американского утопического сознания XIX—XX вв.
Автор считает своим приятным долгом выразить искреннюю признательность всем, кто помогал ему в работе над
книгой и способствовал ее появлению на свет.
Глава I
Социальная утопия
и «американская мечта»
§ 1. Утопия и утопическое сознание
Понятие утопии относится к числу тех конструкций
сознания, которые, по словам А. Ф. Лосева, «обычно считаются общепонятными и которые без всяких усилий обычно переводятся на всякий другой язык, оставаясь повсюду
одним и тем же словом» \ но в действительности оказываются в числе «самых туманных, сбивчивых и противоречивых понятий» 2.
Томас Мор, назвав свое великое произведение «золотой
книжечкой о наилучшем устройстве государства и о новом
острове Утопия», затерянном в океанских просторах, казалось бы, исключил возможность последующих разнотолков: Утопия — это вымышленная страна; воображаемое
общество, которому отдается предпочтение перед реальным и в образе которого с большей или меньшей полнотой
воплощается представление о совершенном обществе и
человеке, о социальном идеале3. Однако за четыреста с
лишним лет своего существования понятие утопии подверглось значительной трансформации и приобрело ряд новых
значений.
Умножение и «разброс» значений некоторых ключевых
понятий культуры — явление в общем неизбежное, поскольку темпы накопления человечеством социального опы1 Лосев А. Ф. Проблема символа и реалистическое искусство. М., 1976, с. 3.
2 Там же, с. 4.
3 Впрочем, сам Мор придал созданной им лексической конструкции некоторую загадочность. «Утопия» — сочетание двух греческих слов. Но каких? Если «топос» (место) и «у» (нет), то
тогда «утопия» означает «несуществующая страна». Если же
«топоо» и «ев» (благо), то в таком случае «утопия» означает
«прекрасная страна». Поскольку Мор писал на латинском языке, передававшем греческие слова в транскрипции, последняя
скрадывала различие между «у» и «ев», так что замысел самого
Мора остался неясным. Высказывается предположение, что Мор
умышленно построил название книги на игре слов: страна пг>е>
красная, но (или: и поэтому) несуществующая.
11
та и потребность в его рационализации и систематизации
далеко обгоняют экстенсивный рост понятийного аппарата, находящегося в распоряжении общества. В итоге новый
опыт нередко осваивается с помощью старых понятий, в результате чего последние сами начинают постепенно
трансформироваться и приобретать неожиданные и странные на первый взгляд значения. При этом в разных исторических ситуациях акцент в трактовке того или иного
ключевого понятия может смещаться в сторону то одного, то другого значения («гнезда» значений). Именно так произошло с понятием утопии. По словам американского социолога Дж. Кейтеба, «слова „утопия11 и „утопический41
приобрели множество значений, выходящих за пределы
того, которое было предложено книгой Мора. Общим для
всех случаев является указание либо на воображаемое, либо на идеальное, либо одновременно на то и другое» 4.
Основная причина разнобоя в трактовке понятия утопии заключается в том, что его анализ ведется с различных позиций и на основе различных методологий. Одни
исследователи сосредоточивают внимание на генетических
особенностях утопии и выводят сущность последней из ее
происхождения; другие (они составляют большинство) определяют утопию, исходя из ее социальных функций, которые опять-таки трактуются далеко не однозначно; третьи рассматривают утопию, отталкиваясь от ее структурных особенностей и формальных признаков. В итоге
в современной социологии и философии отсутствует общепризнанная концепция утопии, а ее генезис, структура и
функции по-прежнему остаются предметом разногласий и
4 «Но иногда,— продолжает Кейтеб,— эти слова используются для
выражения насмешки или с такой долей неопределенности, которая лишает их всякой подлинной полезности. Например, заумная или неправдоподобная идея часто клеймится как «утопическая» независимо от того, заключено в ней какое-либо идеалистическое содержание или нет. Близко к этой стоит и трактовка «утопического» как обозначающего все то, что недопустимо отличается от привычного или радикально по своим требованиям...» Кейтеб считает, что понятие утопии должно быть зарезервировано для обозначения «размышлений... об идеальных
обществах и идеальном образе жизни, направленных на достижение совершенства, определяемого в соответствии с общими
предрасположениями, а не личными пристрастиями. При этом
совершенство понималось бы как гармония каждого человека
с самим собой и с окружающими его людьми» (Kateb G. Utopias and Utopianism.— In: Encyclopedia of Philosophy. N. Y., 1972, vol. 8, p. 212, 213).
12
дискуссий ие только между буржуазными исследователями
и марксистами, но и внутри буржуазной социологии и философии. Существует, правда, концепция, которая хотя и
не является общепризнанной, однако пользуется широкой
известностью на Западе и позволяет достаточно четко выявить принципиальные расхождения в трактовке утопии.
Такова концепция Карла Мангейма, сформулированная им
в основных чертах еще в 20—30-х годах XX в.
Мангейм видит в утопии воплощение определенного
типа сознания (противопоставляемого им идеологическому