За время, прошедшее после крушения Советского Союза, в плачевной участи шудр, которые вместе с низшими слоями брахманов и вайшиев составляют подавляющее большинство (от 2/3 до 3/4) населения во всех республиках бывшего СССР, произошло только одно существенное изменение. Оно связано с быстро прогрессирующим расслоением советского общества. Меньшинство выбилось на положение средних слоев вайшиев, а несколько процентов – даже на положение средних слоев кшатриев. Для подавляющего большинства и без того незавидные условия жизни резко ухудшились и продолжают ухудшаться из месяца в месяц, что чревато социальным взрывом. Теперь для нуждающихся не осталось никаких надежд на улучшение жилищных условий, скудное питание становится еще более и все более скудным, а выход из строя куртки, пальто, брюк, ботинок – целая катастрофа, потому что покупка одежды равноценна, по меньшей мере, месячной зарплате.
Жизнь настоящего (сравнительно высокопоставленного) кшатрия отличается от жизни шудры, как небо от земли.
Во-первых, его поселяют в доме с улучшенной планировкой. Это означает отдельную квартиру с более просторными комнатами по числу членов семьи плюс нередко еще одна общая, плюс дача за городом. Никаких перебоев с водой, электричеством, отоплением. Даже в доме заурядного кшатрия это – чрезвычайное происшествие, влекущее за собой суровое наказание для обслуживающего персонала. А уж в доме Брежнева, Горбачева, Ельцина и любого областного сановника такое происшествие намного менее вероятно, чем в Белом доме президента США.
Во-вторых, его кормили в специальной столовой (которая так и называлась – «спецстоловая»), а его семью – такими же экологически чистыми продуктами и тоже по символическим ценам из «специального заказа» в особом магазине, недоступном для прочего населения. Высшим кшатриям продукты доставляли прямо на дом, средние кшатрии получали их безо всякой очереди. Для производства таких продуктов имелись специальные «совхозы» с улучшенной агротехникой. Рассказывают, что одна мама – (жена кшатрия) очень возмутилась, когда узнала, что ее ребенку дали бутерброд с «обычной» колбасой. «Ведь это же колбаса для населения!» – гневно закричала она, подразумевая, что аристократия к населению не относится.
В-третьих, его одевали и обували в специальном магазине и ателье («спецмагазин», «спецателье») по льготным ценам и высшего качества, преимущественно из импортного. Поэтому он отличается от шудры не только откормленностью и высокомерием, но и просто одеждой – примерно так же, как маркиз в расшитом золотом камзоле от бедняка в лохмотьях.
В-четвертых, он – и преимущественно только он – проводил отпуск в санатории или доме отдыха, в палате на двоих с женой, питаясь в «спецстоловой», и все по льготным ценам. Именно он в первую очередь получал возможность «загранкомандировки» – самого ценного в глазах советского человека, потому что можно задаром не только посмотреть на жизнь в цивилизованной стране, но и накупить одежды на сумму, равную по меньшей мере его годовой зарплате, не говоря уже об уникальной возможности практически даром привезти видеомагнитофон или даже автомашину. И все – за государственный счет.
В-пятых, если он заболеет, его кладут в «спецбольницу», в одноместную палату, с питанием как в лучшем ресторане. Его жена, взрослая дочь, подросшая внучка рожают в «спецроддоме», безо всяких стафилококков, с потрясающей предупредительностью обслуживающего персонала. А когда он умирает – его хоронят за государственный счет на «спецкладбище», либо на «спецучастке» лучшего кладбища города, с надежным уходом за могилой.
В-шестых, его ребенок и дети его подросших детей идут не в «обычный» детсад, презрительно прозванный «камерой хранения детей», а в «спецдетсад», с бассейном и искусственным солярием, с хорошим питанием и намного меньшим числом детей в группе, т.е. с лучшим воспитанием и уходом за ребенком. Затем они пойдут в «спецшколу», учрежденную в каждом городе специально для детей «высокого начальства» (в Москве таких школ несколько), где собраны лучшие педагоги и созданы лучшие условия для поступления в университет. Затем они наверняка поступят в университет безо всякого конкурса, просто по звонку «сверху». И, наконец, они получат гарантированную синекуру, квартиру, дачу, автомашину – все, как у родителей. И ни один из них не будет забит насмерть в казарме, ни один не погибнет в Чечне или на других сегодняшних полях сражений, между республиками бывшего СССР, ни одна жена кшатрия не выйдет на многотысячную демонстрацию солдатских матерей с портретом сына в траурной рамке – это удел шудр.