Его огрели словами, как тяжёлым предметом. Он открыл рот и подскочил.
- Вы уверены?
- Абсолютно. Вы понесли. Поздравляю.
- Увы, не с чем, - кисло отозвался пациент.
Врач настоял на обследованиях. Билл лежал на койках или просто сидел перед аппаратом, не думая ни о чём. У него взяли анализы, выписали витамины, затем отправили домой.
Он не помнил, что с ним делали, как он сел в машину и доехал. Все стояли в холле и ждали результатов, потому что волновались за хозяина.
- Месье, - обратился к нему Апиби, - объявить дни карантина?
- Нет.
И все разошлись. Омега зашёл в свою комнату и сел на кровать. Впервые за несколько часов сознание прояснилось. Томас избавил его от течки, пометил, ушёл, потому что его прогнали, а теперь ещё и выяснилось, что обрюхатил. Ну какой дебил заявляется к омеге без презерватива? Отлично парень постарался. Взял и сломал Биллу жизнь. Занёс над головой хрустальную вазу и швырнул на бетонный пол. Бэль Омм тоже виноват. Он посмотрел в окно. И сейчас с решительной точностью понял, что ребёнка он не оставит. Юноша брезгливо посмотрел на свой живот, который не был даже выпуклым, прикинул, что там внутри лишь плод, у которого даже сердца нет. Так что ему переживать?
Он справлялся, блевал, лежал, стонал, но не думал. Приказал себе не думать. Лишний мыслительный процесс лишь вредил. Проблемой было только то, что скинуть плод – это задача. Аборты уже давно не делали. Чересчур плодовитых стерилизовали, чтобы не допустить избыток той или иной нации. Во Франции было разрешено иметь максимум пять детей. Конечно, многие не дотягивали и ограничивались всего двумя-тремя, а вот в Азии, к примеру, уже несколько сотен лет после второго ребёнка люди шли сами на стерилизацию. Таков был закон. Детоубийство было вне закона, аборты запретили, хоть и существовали подпольные клиники, но за сто с лишним лет их все накрыли, хозяев поубивали, тем самым, оградив граждан от лишнего соблазна. На смену абортам пришли таблетки, но партии яда тоже быстро выследили. Остались лишь Стопы. За помощь к этим чудо медикаментам Билл и хотел обратиться.
Капсулы содержали в себе вещества, останавливающие рост плода, то есть он прекращал развиваться. Эта смесь выводилась за одну неделю, поэтому было невозможно выследить причины остановки. Затем шла одна банальность: врач видел, что плод не развивается, то есть, он умер, начал просто гнить, пациенту делали операцию, ведь его здоровье было под угрозой. Законный аборт и нет проблем. Человек лежал несколько недель, усердно изображал горе, а потом от партнёра что-нибудь получал в презент и слышал: «Мы попробуем ещё».
Это было сложно. Жулики шифровались как надо. Но Билл всё-таки вышел на них. На счёт были переведены деньги, а по почте пришли Стопы. Бэль Омм поужинал, любезно поговорив с Оли, а потом пошёл в ванную. Он вскрыл упаковку, обнаружив всего две капсулы. Одна была синего цвета, а вторая жёлтая. Первой нужно было принять жёлтую, она блокировала защитные функции организма, как бы прочищая путь второй, синей капсуле. Та уже была с ядом, который поражал ткани плода и пуповину. Билл знал, что сможет, он уговаривал себя не думать об этом и знал, что так лучше. Томасу нет дела до него после отказа. Если он родит, то вообще никому не нужен будет. Дети – обуза. Юноша посмотрел на себя в зеркало. По щекам текли слёзы. Он должен это сделать ради себя. Только лишь себя самого, потому что никто не защитит его. Он один, он может остаться в одиночестве до конца дней. Живот уже выпирал, но не слишком сильно. Положив на него руку, омега погладил кожу. Что для него важнее: собственное счастье или рождение? Он даст жизнь, ребёнок станет для него всем, тогда и партнёр не нужен. А если избавится, то можно потом нарожать ещё тысячу. Капсулы лежали на ладони. Такие безобидные с виду. Билла скрутили слёзы отчаяния. Он сел напротив раковины, подтянув к себе ноги. Возникнут вопросы, с кем он зачал, почему является единственным родителем. Ребёнок этого тоже не поймёт. Возможно, возненавидит даже. Родители точно взбунтуются. Но сейчас, сидя на полу и держа яд, он понимал, что не может убить. Просил себя так долго, а когда пришла пора – силы воли не хватает. Это же живое существо, у него внутри, оно уже дышит там, нуждается в нём. Это не просто плод, а его ребёнок, не имеет значения, от кого он.
Билл отшвырнул таблетки и убежал в свою спальню, всё ещё рыдая.
Утром он пытался найти капсулы, чтобы избавиться от них. Они были нелегальными, ничего хорошего не будет, если их найдут. Но обрыв всю ванную, пилюль юноша не нашёл. На кухне он сидел задумчивый, водил пальцем по кромке чашки.
- Я их спустила в унитаз, - отозвалась Оли. – Если ты не против.
Она называла его на «ты» в крайне редких случаях: когда забывалась от страха или беспокойства, или в периоды неконтролируемой нежности. Бэль Омм не возражал.
- Ты догадалась, да?
- Конечно, месье. И я рада, что мне выпадет честь увидеть в этом доме детей.
- Это должно остаться тайной.
- Месье, - укорила его прислуга, - мы все слишком Вам преданы.
Так в доме узнали, что хозяин беременный. Апиби получил распоряжения о составлении его графика, закупке витаминов и походов к врачу. Начала потихоньку освобождаться и переделываться соседняя спальня. Было принято решение, что о его положении никому не будет известно, кроме обитателей этого дома, и он будет скрывать свою тайну как можно дольше. Встречи с родителями откладывались. На работу он ходил, но максимально скрывался от персонала. Костюмы стали ему маловаты, да и живот выпирал. Энтони спросил у начальника в лоб, беременный ли он. Тот кивнул, а затем сказал, чтобы помощник не распространялся. На удивление, все, кто видели Билла в офисе, не открывали рты и даже в его сторону старались не смотреть. Они глубоко уважали его, а то, что он забеременел, было вполне ожидаемо. Он же омега, помеченный.
На очередном приёме врач провёл ультразвук, и они увидели два сердца. Двойня! Билл заулыбался и почувствовал себя очень счастливым. Их будет двое. Дети. Его будто укрыли тёплым одеялом. Он в момент почувствовал странное облегчение от внесения ясности и удовольствие. Ему удастся выносить их и дать всё, что в его силах. А то, что он один – не большая проблема. Про второго родителя и наврать можно.
Бэль Омм распорядился о том, чтобы все вещи были умножены. Он-то думал сперва только об одном ребёнке, а у него целых два будет. Слуги порхали над ним. Все радовались скорому пополнению, теперь они смогут позаботиться о других, и эта мысль их воодушевляла. Никто не задавал лишних вопросов.
Как-то вечером Билл услышал возню. Приоткрыв дверь, он уловил злые интонации высокого маминого голоса. Вот чёрт! Его не должны видеть. Подхватив халат, Билл юркнул в соседнюю спальню, в которой шёл ремонт, и закрылся. Он успел услышать, как мама ссорилась с Оли.