Одинокий Крийц лежал в кроватке и смотрел на отца ясными мутно-карими глазами, посасывая палец.
- Хорошо, - Том сдался, - ради твоего спокойствия не поеду.
Билл тут же расслабился и улыбнулся.
Весна пришла, принеся хрупкое спокойствие. Концерн был отдан в надёжные руки, поэтому Билл оставался дома, проводя всё время с малышами. В фирме знали, что временно его обязанности исполняет Том, который теперь формально владеет двумя огромными корпорациями. Такая власть в одних руках многих удивляла, ведь Мэхорд делал свою работу на ура, и успевал ещё время семье уделять. Да, он мало спал, мало ел, работал на износ. Но был упорным и вредным. В Европе им стали восхищаться уже открыто. Грязнокровка, из приюта, а стал таким значимым лицом в союзе. Большинство ему завидовали, некоторые люто ненавидели, кто-то просто питал симпатию. Напряжение, стресс, плохое самочувствие заглушились слегка, когда они отметили его день рождения, но стоило вернуться в рабочее русло, как всё навалилось с новой силой. И, естественно, не обошлось без последствий. Вся эта пережитая гадость вылилась в преждевременный гон. Немец этого боялся. Билл был беременный, он не мог удовлетворить его, как надо. Пришлось просить заправлять самолёт и лететь в Берлин, чтобы пережить гон в запертой квартире одному. Бэль Омм узнал об этом. Перед самым вылетом, ночью, он связал мужа, пока тот спал, пакостно улыбнулся.
- Никуда ты не сбежишь, зверюга, - прошептал любовно, застегнув ремень на его запястье.
Утро было мучительным. Том рычал, но прекрасно осознавал, что происходит. Билл сидел напротив по-турецки. Ровным счётом ничего не делал.
- Сучонок! Ты что задумал?! Я же не только тебе плохо сделаю. Ты о детях подумал?
- Не шебурши, - попросил его Билл, даже глаз не открыв.
Он будто медитировал. На этот раз не только верхние конечности альфы были прикованы, но и нижние. Медленно юноша распахнул халат, встал на колени перед немцем и стал ласкать себя. Теребил соски, гладил, проходился по тугому уже животу. Закусывал губу и иногда всхлипывал. У Тома набрался целый рот слюней. Он смотрел во все глаза на своего омегу. Тот был соблазнителен даже такой. Билл запрокинул голову и издал стон, когда обхватил свой член. Мужчина отреагировал немедленно. Он был в полной боевой готовности. Бэль Омм забрался на него, прислонившись попой к пенису. Оба застонали. Смазка потекла по бедру омеги, по стволу Мэхорда. Юноша занёс руку назад и начал себя готовить.
- Не надо. Будет хуже, - простонал Том.
- Я аккуратно. И ничего мы им не сделаем, - улыбнулся собеседник, погладив по животу.
Ждать долго не стал, лишь вскидывался время от времени, Билл насадился. Немец всем телом вспыхнул от желания, зверь рвался, но он приказал себе быть смирным. Это не кто-то там, это Билл, его беременный нежный омежка. Француз получал удовольствие от своих манипуляций, но слишком быстро выбился из сил. Живот тянул, спину ломило. Наверное, это было плохой идеей.
- Выпусти меня, - попросил Том. – Я себя контролирую. Выпусти.
Билл смерил его сканирующим взглядом, убедившись, что муж не врёт. Он отстегнул сперва ноги, затем запястья. Мэхорд медленно и бережно уложил его, подхватил под коленями и вошёл. Он был максимально осторожен, даже когда омега начал орать, что ему надо сильнее всадить. Зверь стремился выйти, но Томас гасил все его порывы. Иногда лишь поскуливал, ведя бёдрами. Юноше было хорошо, он стонал и просил больше, глубже и сильнее. Но мужчина держал себя в руках. Они не сцепились. Том лёг рядом, переводя дыхание. Жажда всё ещё обволакивала его, но после первого раза было легче.
- Ты сумасшедший. Почему не дал мне уехать?
- Лучше выеби меня, чем страдай от горячки. Не хочу, чтобы тебе было плохо.
Мэхорда накрыло уже через полчаса. Билл встал перед ним на колени, позволяя. Карие глаза то затягивались чёрной дымкой, то вновь становились привычного тёплого цвета. Он боролся со зверем. Но двигался, не позволяя захлестнуть себя мучительной жаждой. Спокойно, размеренно, с оттягом, но не слишком сильно. Рычал, держа ягодицы юноши, слыша стоны и возбуждённые всхлипывания. На второй раз они сцепились. Том дрочил Биллу, чувствуя, как вокруг его плоти сжимаются мышцы, стимулируют. Когда француз кончил, за ним последовал и муж.
До вечера всё было спокойно. Том спал. Билл поел, созвонился с мамой, потом с Тони, чтобы узнать последние новости. Мэхорд очнулся только ночью. Он вновь взял омегу, медленно бился в него, придерживая длинные ноги. Билл вообще не реагировал. Он только подставился под альфу, разрешив тому действовать, как того требует природа. Ему даже вздремнуть удалось, когда немец кончил и отдыхал. Под утро он вновь выебал его, но уже более сильно. Билл выл на одной ноте, дёргал простынь и выгибался по возможности.
К обеду гон кончился.
Бэль Омм в очередной раз полетел с мужем в Берлин. Он настоял, что хочет побывать на могиле его родителей, ведь в этом году у них годовщина. Не сможет простить себе, если не будет рядом с любимым. Оказалось, что место на кладбище было семейное. Там были похоронены все Бэккеры. У надгробия склонилась женщина. Она была уже в почтенном возрасте. Седые волосы были убраны, лицо излучало крайнюю печаль.
- Лиз, - позвал её Том. – Здравствуйте.
Женщина обернулась. Она плакала. Когда только мужчина подошёл к ней, она обняла его крепко своими морщинистыми, сухими ручками, и зарыдала в голос.
- Мальчик мой, о мой мальчик!
Женщина никак не могла успокоиться. Они стояли у могилы Александра и Эль. Билл тихо подошёл, положил цветы и корректно отошёл за их спины, чтобы не мешать. Он узнал женщину. Лиз – жена Юлиуса.
Они присели на скамейку. Том гладил её спину, успокаивал. Ему было гаже, чем ей. Та хотя бы знала, какие они были. А ему не выпал такой шанс.
Когда старушка пришла в себя, Томас представил её супругу. Она искренне улыбнулась юноше, пожелала им всего наилучшего и ушла, сев в автомобиль, поданный вовремя шофёром.
По расчётам врача, в начале лета Билл должен был родить. Март сменился апрелем. Становилось тепло и приятно. «Война» постепенно сходила на нет. Крийц уже вставал и сам мог поесть. Это всё бесконечно радовало омегу. А Тома пугало. Да, счастье далось им непросто, но он предполагал, что Саммерсы не нанесли свой самый последний удар. Мэхорд был уверен, что тот обязательно последует. Эти пауки не так просты, они не отступятся.
Конечно, Роберт в прессе обвинил Томаса в неучтивости, что тот пропустил приём в Лондоне. Эту тему мусолили долго. Никакого желания отвечать не было. Да пошли они...
Билл знал, что вся их кампания – месть. И нисколько не был против. Вопреки запрету мужа, он рассказал обо всём родителям. Те были шокированы. Крийц долго переваривал информацию, а потом слабо ответил: