- Узел, - прорычал Том, чувствуя уплотнение.
- Нет, не хочу опять.
Парень развернул их, опрокинул партнёра на спину, вцепился в него поцелуем и вышел, совладав с собой. Узел так и не окреп, зато они были возбуждены.
- Давай сами.
Бэль Омм сел и взял в кулак крепкий член. Мэхорд последовал его примеру. Они дрочили друг другу и целовались. Под Биллом уже образовалась лужа, режа оба носа своим запахом. Но им было всё равно. Они ускорились. Француз обхватил того за шею, плотнее к нему сев. Они жалились языками, кусали губы, потрошили кожу истязаниями, до красноты, до засосов и укусов. Билл взвыл громко, а потом заорал, когда Том впился ему в кадык.
- Да! Ещё! Я хочу ещё!
Его колотило. Он упал на спину, совсем обезумев от возбуждения, порциями выплёвывая из пениса сперму. Том зажмурился и вылился ему на бедро, бухаясь рядом.
- Как же тут воняет! – отдышавшись, пожаловался юноша.
- Не без этого.
Они проснулись ночью, поели и их марафон продолжился. На пятый день Билл почувствовал себя как нельзя лучше. Он встал утром и улыбнулся. Никакой чудовищной боли, ничего не тянуло, не беспокоило. Мысли были чисты и максимально невинны. Но вот рядом с ним лежала целая проблема. Он встал, помылся и с каким-то садистским удовольствием надел трусы впервые за эти дни. Одежда была разбросана по всей спальне. Что-то было не так, что-то смутило его, но француз предпочёл не задумываться. Билл распахнул окна, закутался в халат и вышел. Он должен выставить Томаса из дома. Теперь он нежеланный гость. По опыту Бэль Омм знал, что такие отвязываются, если предложить им денег. В случае с немцем – большую сумму денег. Он явно не богат, потому что ещё не президент концерна. Так что можно было бы предложить ему сделку.
На кухне Оли уже сервировала стол на двоих.
- Не надо. Я буду есть один.
- А как же герр Мэхорд?
- Он спит и поест сам, без меня.
- Как скажете, Билл.
Юноша открыл новостное окно, раскрыл панель и стал просматривать дела. Но мысли всё равно возвращались к самцу, который спал в гостевой спальне. Чёрт бы его побрал.
- Оли, - остановил он женщину, - надеюсь, никто не знает, что в период карантина у нас был гость?
- Разумеется, месье.
Кофе показался ему божественным даром. Как хорошо быть просто человеком! С удовольствием он поел, прочёл новости и написал Тони. Томас спустился уже поздним утром. На нём были джинсы, майка и отвратительные, дешёвые кеды, он потянулся на ходу и улыбнулся Биллу.
- Нам нужно поговорить, - начал тот.
- Давай, - немец посмотрел на него, усевшись напротив, уже жуя.
- Я хотел выразить благодарность тебе за то, что ты помог мне в нелёгкий момент. Я ненавижу свою природу и до сих пор не могу её принять, смириться. Спасибо тебе. Но всё то, что было, не должно повториться.
- Это почему же? – Том в момент поменялся в лице.
- Ты прекрасно знаешь причину, - надменно выдал юноша.
Мэхорд поставил чашку на стол, чуть скривил губы и злобно посмотрел на любовника.
- Разве я не ясно дал понять, что ты мой? Всё, точка, абзац.
- Я не имею права на это, - спокойно ответил Билл. – Мы не пара друг другу.
Томас встал. Он разозлился и теперь пыхтел, как бык.
- То есть, спасибо мне за секс – вали?
- Примерно так, только в более вежливой форме.
- Ну ты и дрянь!
Билл тоже вскочил. Он швырнул в него кружку, но немец вовремя увернулся. И только сейчас Бэль Омм понял, что не так: у него слегка изменился запах. Ноги подкосились, от осознания он чуть в обморок не упал.
- Ты... гнида ты скабрезная, ты пометил меня!
- Да потому что ты мой, тупица!
- Как ты мог? – Билл уже зашёлся рыданиями, уткнувшись в ладони. – Как? Кто дал тебе право?
Он всхлипнул и затрясся плечами. Обида и боль одолели омегу. Что же теперь с ним будет?
- Как я не мог? Соблазн был велик. Мы теперь повязаны.
- Скот, - Билл кинулся к нему и начал долбить в грудь. – Теперь ни одна свободная альфа не посмотрит в мою сторону, потому что я пахну другим. Я не смогу создать семью, если только со вдовцом или разведённым. А ты понимаешь, как редко такое случается? Ты обрёк меня на одиночество! И всё ради чего – секса? Мразь!
Том взял его за запястья и поцеловал, попытавшись успокоить. Но злость была сильнее, чем желание в Билле. Он оттолкнул парня и заныл сильнее.
- Убирайся! Сваливай, пока я не убил тебя прямо здесь. Ты обесчестил меня, ты воспользовался мной и ты пометил. Пометил! – взвыл Бэль Омм, не замечая, что на его крик сбежалась вся прислуга. – Ты поступил бесчестно и подло.
Он плакал, не в силах остановить поток слёз. Мэхорд смотрел на него с презрением и тоской. Не ожидал он такого окончания их марафона. Француз обозлился ещё больше оттого, что Томас молчит, поэтому залепил ему смачную пощёчину, содрогнувшись. Тот отошёл на шаг. Он был напряжён и расстроен.
- Уходи, - уже спокойно сказал Билл, вытерев слёзы. – Уходи и не возвращайся, даже если позову. Не смей появляться здесь. Даже если я умирать буду от возбуждения, ты пройдёшь мимо, иначе я воспользуюсь всей своей властью и выжгу тебя из каждого реестра в этом грёбанном мире.
- Сукин сын, - отозвался немец.
- Выметайся, - чётко произнёс Бэль Омм, развернулся и вышел из кухни.
Он уехал. В чём был, даже не поднялся в спальню. Билл был в своей, где не пахло ими. Оли сказала, что герр Мэхорд просто попросил принести личные вещи и вызвать ему машину. Дождался её на крыльце, не оставшись в их доме ни на минуту дольше. Угрызение совести точило юношу. Он хотел, чтобы разговор прошёл как можно мягче, чтобы Томас понял... ну нельзя им быть вместе, никак. Омега лежал на кровати, смотрел на принесённые прислугой вещи любовника и тихо плакал. Ему было обидно, что судьба распорядилась иначе, что рок настиг их, что общество именно такое и уже ничего не изменишь. Можно было бы бороться, но он как капля в море, да и без поддержки немца – никто. Помеченный и брошенный. Одинокий омежка из чистокровной семьи. Ничем, в сущности, не отличающийся от шлака. Его поимели и оставили, только есть разительное отличие – своего альфу он прогнал сам.
После близости ему стало хуже. Он тосковал и постоянно падал духом. Выйдя на работу, попытался сосредоточиться на делах, сделках, клиентах, продуктах – но в голове прокручивались их дни и ночи, где они были вдвоём. Как Билл раздражался излишнему позитиву Мэхорда, а тот обнимал и звонко хохотал прямо на ухо. Как брал его, мягко подчиняя, что казалось, будто бы он хотел всего этого сам.