[254]
она находится в начале своего формирования, широко развернулась в нашей стране в 90-е годы.
Так, известный российский социолог Ж. Т. Тощенко решительно возражает против того, чтобы нынешних правителей России называли элитой(1). И в аргументах, подкрепляющих эту позицию, нет недостатка. Как можно называть элитой в ее истинном значении людей, чье правление привело к драматическому ухудшению жизни населения, к сокращению его численности? Тогда, может быть, это - образцы морали? Увы, это - одна из наиболее коррумпированных групп российского общества, члены которой думают более о собственном обогащении, чем о благосостоянии народа. В этом - главная причина отчуждения, существующего между народом и элитой. Свое "вхождение во власть" эти люди достаточно трезво рассматривают как временное и соответственно действуют как временщики, озабоченные прежде всего быстрым личным обогащением. Побыв во власти и вылетев из нее, они оказываются обычно весьма богатыми людьми, крупными акционерами банков и корпораций, владельцами солидной недвижимости. Значительная часть их - бывшие партийные и комсомольские номенклатурщики, как правило, второго и третьего эшелонов, сумевшие использовать конъюнктуру, с легкостью поменявшие свои убеждения, часто это бывшие теневики, ныне легализовавшие себя, порой это люди с уголовным прошлым. Причем этим людям очень нравится, когда их называют "элитой". Это щекочет их самолюбие. Так правомерен ли по отношению к ним термин "элита"? Может быть, правильнее называть их правящей группой или кланом? Но тогда тот же подход следует применить и к политической элите других стран, также не отличающей высокой нравственностью. Не будет ли
---------
(1) Тощенко Ж. Как же назвать тех, кто правит нами?//Независимая газета, 31.12.1988.
[255]
тогда этот спор спором о словах, спором терминологическим? Если в соответствии с этимологией термина элитой считать лучших, высокоморальных, то в их состав вряд ли вообще попадут политические деятели, во всяком случае, подавляющее большинство их. Попадут сюда А. Эйнштейн, А. Д. Сахаров, А. Швейцер, мать Тереза, но не попадут действующие политические лидеры. Тогда в каком же смысле можно употреблять этот термин в политической науке?
Подход политического социолога отличается от подхода культуролога. Культурологи обычно применяют термин "элита" к выдающимся деятелям культуры, к творцам новых культурных норм, иногда он выступает как синоним "аристократии духа". Для политического социолога элита - та часть общества (меньшинство его), которая имеет доступ к инструментам власти, которая осознает общность своих интересов как привилегированной социальной группы и защищает их. Поэтому суждения о том, что мы в России много десятилетий XX века жили без элиты, ибо лучшие люди были уничтожены или томились в концлагерях, находились в эмиграции или "внутренней эмиграции" - суждения, которые можно часто встретить в литературе последних лет - это суждения нравственные, аксиологические, но не политологические. Раз имел место властный процесс, он осуществлялся определенными институтами, определенными людьми, как бы мы их ни называли; именно в этом - функциональном смысле (а не морализаторском) политолог употребляет этот термин, безотносительно к моральным, интеллектуальным и иным качествам элиты.
Ответ на интересующий нас вопрос, на наш взгляд, связан с необходимостью различать в структуре политологии политическую философию и политическую социологию (наряду с другими политологическими дисциплинами, такими, как политическая психология,
[256]
политическая история и т.д.). Специфика политической философии заключается не только в том, что она представляет собой наиболее высокий уровень обобщения политической жизни общества, но и в том, что она делает упор на нормативность политических процессов, тогда как политическая социология описывает и объясняет реальные политические процессы, которые порой весьма далеки от нормативных. Так вот в рамках политической философии, именно поскольку она носит нормативный характер, следовало бы предпочесть ценностной, меритократический критерий, а в рамках политической социологии мы вынуждены, увы, ориентироваться главным образом на альтиметрический критерий.
3. Понятие "элита" в социологических исследованиях (операциональный уровень)
Завершить тему, связанную с понятием элиты, нам не удастся, если мы не спустимся с высот политологической теории к эмпирическим социологическим и политологическим исследованиям элит. Иначе говоря, нам необходим переход с концептуального на операциональный уровень.
Известный нам Т. Дай пишет: "Наша первая задача - ... разработать операциональное определение элиты, чтобы мы могли идентифицировать (по именам и по позициям) тех людей, которые обладают в Америке огромной властью"(1). А тут социологов ждут новые трудности. Тот же Сартори, как и английский политолог А. Гидденс, пишут, что неумение усмотреть и четко различать концептуальный и эмпирический запросы, как и неумение заняться ими в должном порядке: прежде кон
(1) Dye Т. Op.cit., p. 10.
[257]
цептуальным, затем эмпирическим, - породило "невообразимую путаницу" в литературе об элитах(1).
Большинство политологов, ведущих эмпирические исследования элит, обращаются к альтиметическому критерию. Профессор Мичиганского университета С. Элдерсфельд, стремясь приложить понятие элиты к эмпирическим исследованиям, пишет, что тут требуется понятие элиты в широком смысле, включающем не только лидеров, принадлежащих к высшему эшелону власти, но и тех политиков, которые пользуются влиянием в пределах города, округа, штата, а также активистов партий, деятелей местного масштаба. Собственно, против этого трудно возразить. Но, во-первых, этот подход мало приближает нас к эмпирическим исследованиям элит, во-вторых, он известен уже много десятилетий, по крайней мере со времени известных работ Ф. Хантера и Р. Даля (кстати, остро полемизировавших друг с другом), в-третьих, если политолог исследует только высший эшелон власти, включающий общенациональных политических лидеров и администраторов, он использует узкое понимание термина. Да и сам Элдерсфельд проводит сравнительное исследование элит США, Англии, Швеции, Нидерландов, ФРГ, Италии, Франции, беря 1500 высших служащих государственного аппарата и парламентариев этих стран(2) (т.е. четко выраженный альтиметрический подход).
Т. Дай в книге "Кто управляет Америкой?", ставя перед собой задачу выработать операциональное определение элиты, считает, что в нее входят "индивиды, занимающие высшие позиции в институциональной структуре США"(3). В другой книге, написанной им со
---------
(1) Сартори Дж., Цит. Соч., с. 81.
(2) Элдерсфельд С. Политические элиты в современных обществах. Эмпирические исследования и демократия. - М., 1992 - С.3.
(3) Dye Т. Who's Running America, p. 11, 12.
[258]
вместно с Х. Зиглером, говорится: "Власть в Америке организационно сосредоточена в основных социальных институтах - в корпорациях и правительственных учреждениях, в системе образования и военных кругах, в религиозных и профсоюзных сферах. Высокие посты в основных институтах американского общества являются источником власти. Хотя не вся власть держится на данных институтах и осуществляется через них и само руководство также не всегда использует их потенциальную власть, тем не менее должности в этих институтах являются важной базой власти"(1). В элиту США включаются высшие политические лидеры, руководители промышленности, финансов, владельцы средств массовых коммуникаций, в общем, "те, кто распределяет ценности внутри нашего общества и они же влияют на жизнь всех американцев"(2). Ее численность порядка пяти тысяч человек. Критерий отнесения к элите, как видим, также альтиметрический.
Соглашаясь с тем, что альтиметрический, он же функциональный подход к элитам "работает" в рамках политической социологии, необходимо сказать и о его ограниченности, о необходимости дополнить его другими подходами и методами.
В современной социологии при выявлении того, кого можно отнести к элитам (причем разного уровня, от государственного до регионального и местного) используются три основных метода: позиционного анализа, репутационный и метод участия в принятии важнейших стратегических решений(3).
--------
(1) Dye Т. and Zeigler H. The Irony of Democracy. Belmont, 1991, p. 91.