Греческая церковь, имевшая многовековую и высокоавторитетную византийскую традицию, стала христианской церковью, узаконенной турецкими завоевателями. Всецело зависимая от правительства империи, она, однако, сохранила свою иерархию и самоуправление, возглавлявшееся константинопольским патриархом и его синодом. Православные болгары, единоверные с греками, после падения под ударами завоевателей одной из двух болгарских столиц — Тырново (1393 г.) и уничтожения тырновской патриархии лишились собственной церкви и стали входить в духовную юрисдикцию церкви греческой. Греческое духовенство занимало все высшие и все наиболее выгодные должности церковной иерархии, и по отношению к нему положение болгарских священников было далеко не равноправным. Греческие иерархи стремились к извлечению больших доходов из болгарских епархий, относились к болгарам с презрением, вводили для болгар богослужение на греческом, а не на церковнославянском (древнеболгарском) языке. Назначение болгарина Софрония епископом было редким исключением; обычно же болгарские священники принадлежали к низшему духовенству, которое не отличалось просвещенностью и недалеко отстояло в культурном отношении от своих прихожан — крестьян, ремесленников, торговцев. Тем не менее некоторые болгарские священники стремились к сохранению болгарской религиознокультурной традиции, они переписывали церковнославянские книги, совершали богослужение на церковнославянском языке, занимались начальным обучением детей. Особенно плодотворная деятельность в этом направлении развивалась в немногочисленных существовавших в эпоху порабощения монастырях во главе с древним и знаменитым Рыльским монастырем, расположенным неподалеку от Софии.
Все эти условия — политические, национальные и духовные — сильнейшим образом воздействовали на жизнь, деятельность и личность Софрония, определяя, с одной стороны, его всегда угнетенное положение, чреватое многими невзгодами, а нередко смертельной опасностью, вселявшей в него постоянное чувство страха, а с другой стороны, пробуждая его национальное самосознание, стремление к культурно-просветительской, а затем и литературной деятельности на «нашем болгарском языке», как сам он подчеркивал.
Остановимся теперь на истории жизни Софрония, которую он описал в своем замечательном «Житии».
Софроний, епископ Врачанский, до пострижения в монахи носил полученное им при крещении имя Стойко с добавлением отчества — Владиславов, игравшего в те времена роль фамилии. Стойко родился в 1739 г.[251] и вырос в богатом селе Котел, которое пользовалось некоторыми султанскими привилегиями, имело «келейную» школу, стремившуюся насаждать «эллинское» просвещение. Отцом Стойко был зажиточный торговец скотом — прасол. В возрасте трех лет Стойко потерял мать и остался на попечении мачехи «лютой и завистливой»[252]. Болезненный от рождения мальчик с некоторым опозданием, будучи уже девяти лет, стал посещать школу, в которой «проявил большое прилежание и остроту ума». В 1750 г. умер от чумы в Стамбуле его отец, бывший там по торговым делам. Мальчика взял на воспитание его дядя, младший брат отца, не имевший детей. Через шесть лет умерли дядя и тетка Стойко, и юноша остался один.
251
В «Житии» Софроний привел две даты, которые позволяют определить время его рождения: во-первых, его отец умер в 1750 г., когда автору было 11 лет; во-вторых, автор был поставлен епископом в 1794 г., когда ему было 54 года. Эти даты, с учетом некоторой приблизительности в соотношениях возраста и летосчисления, показывают, что он родился в 1739 г. В. Сл. Киселков высказал предположение, что Софроний ошибся в определении своего возраста, и предложил считать датой его рождения 1737 г., исходя из того, что поставление в священники обычно совершалось с 25-летнего возраста, автор же сообщил, что он стал священником в 1762 г. Более вероятно, однако, что автор был поставлен священником 23 лет (несколько ранее установленного возраста), и в таком случае его собственные возрастные определения остаются правильными.