Скорее уж большего успеха добилась русская пропаганда в самой России: среди солдат немецкой восточной армии, из которых многие, по свидетельству Людендорфа, когда они в течение 1918 года были переведены на запад или в гарнизоны Германии, «подхватили большевистскую бациллу»; и в особенной степени среди немецких военнопленных, которых большевики тотчас же освобождали и «обращали» в свою веру.
В Москве весной 1918 года существовала большевистская организация из не менее чем 29 000 бывших военнопленных, во главе которой стоял не кто иной, как Эрнст Ройтер — тот самый Эрнст Ройтер, который тридцать лет спустя станет всемирно известен в качестве бургомистра Берлина во время блокады. Возможно, он представляет яркий пример того, насколько мощно воздействовала русская революция на многих молодых немцев, которые тогда попали в сферы её влияния в качестве солдат или военнопленных в России.
Эрнст Ройтер, тогда молодой человек 28 лет, стал под её влиянием не только восторженным коммунистом, но он также открыл свой политический талант. Председательство в организации пленных не было концом его русской карьеры: в мае 1918 года он лично встречался с Лениным, «чья деловая твердость и немногословная рассудочность произвели на молодого Ройтера непреходящее впечатление, от которого он позже никогда не отрекался», как писали его биографы Вилли Брандт и Ричард Лёвенталь. И Ленин сделал Ройтера народным комиссаром по делам поволжских немцев — юный немец тоже произвел на Ленина впечатление: «блестящий и светлый ум, только немного чересчур независимый», написал он в конце года в рекомендательном письме, с которым он свою юную находку после германской ноябрьской революции препроводил немецкой коммунистической партии.
В течение шести месяцев Ройтер был на Волге практически главой правительства немецкоговорящего государства с частичной автономией в составе новорожденного Советского Союза[3]. Его последним официальным действием в этой роли была поздравительная телеграмма Карлу Либкнехту по поводу его освобождения из каторжной тюрьмы в конце октября 1918 года. В ней он выразил надежду, «что скоро немецкий пролетариат своим мощным кулаком разгромит главного врага в своей собственной стране, чтобы рука об руку с русским пролетариатом сделать свободной дорогу к мировому социализму».
Однако главным вкладом России в дело немецкой революции 1918 года была не её пропаганда, а попросту её пример.
«Слово — как след на воде,