На следующий день у меня был выходной, я позвонила по телефону из визитки и попросила Глеба Ефремовича Буржуйкина. Грубый мужской голос сказал:
– Да я это! Ты кто такая и чё те надо?
Я гордо ответила:
– Я та, кому вы так долго вчера признавались в любви!
– Ну, выпил лишнего, – ответил мой избранник. – В общем-то я, конечно, не против, приходи вечером ко мне домой, да чего-нибудь пожрать захвати. – Он назвал адрес. – Но вот по поводу Ямайки, это ты забудь! Это я для красного словца сказал…
– Да не нужна мне никакая Ямайка! – воскликнула я. – Лишь бы ты любил меня так, как обещал!
– Это – пожалуйста! – крикнул он радостно и повесил трубку.
Я была на седьмом небе от счастья. Неужели судьба повернулась ко мне лицом? Неужели я наконец встретила того единственного, которого ждала всю жизнь? Мне не верилось, что это случилось со мной, но в руках я держала его визитку, а на бумажке был записан его адрес…
Я даже дала себе слово сделать наконец пластическую операцию со своим ухом…
Когда я вошла в его квартиру с пакетиком продуктов в руках, он схватил меня за руку и повёл в гостиную. В углу я заметила иконы, и нехорошее подозрение закралось ко мне в душу. Но вскоре оно было вытеснено мечтами о вечной любви, нежных прикосновениях губ и прочей лирикой. Квартира оказалась чистой и прибранной. Едва я выложила продукты на стол, Глеб Ефремыч жадно накинулся на них и почти всё скушал. В первую очередь он съел сало, причём без помощи столового прибора. Он держал его в правой руке и закусывал батоном хлеба, который держал в левой. Достав из пакета бутылку водки, он гневно взглянул на меня и выбросил её в мусорное ведро. «После вчерашнего ещё не отошёл», – ласково подумала я. В самый разгар ужина я набралась храбрости и сказала:
– Глеб Ефремыч, разреши звать тебя просто Глебушкой…
– Зови лучше отцом! – сказал он и засмеялся. Я подумала, что мы с ним ровесники. Но я читала в одном журнале, что некоторые мужчины хотят видеть в любимой женщине мать, другие – дочь, третьи – вообще внучку или постороннего человека… Конечно же, я согласилась.
Когда Глеб Ефремыч наелся, он отправился в спальню и, как был с сальными руками и в сапогах, так и завалился в постель. Я побежала в ванну, чтобы оправдать характеристику, данную моей начальницей. Но когда я вошла в спальню в одних трусиках, Глеб Ефремыч уже храпел ровным сном. Я попыталась растолкать его, но он лишь сказал сквозь сон громовым басом: «Ляжешь на коврике под дверью», – и продолжил храпеть. Я легла на диване в гостиной, а когда проснулась, Глеба Ефремыча уже не было. Я тоже отправилась на работу.
Там меня ждал неприятный сюрприз. Оказывается, «моё безобразное поведение видели клиенты», и Людмила Петровна «больше не может выносить такого безответственного и безнравственного человека», как я. Она сказала, что выставила бы взашей нас обоих с Глебом Ефремычем, если бы он не дал ей при входе крупную банкноту в качестве чаевых. В общем, я получила увольнение…
Я целый день шаталась по городу, порой начиная всхлипывать о своей несчастной судьбе, пока не очутилась рядом с домом Глеба Ефремыча. Я ещё только поднималась по лестнице, когда услышала сверху его радостный голос:
– Марфа! Где ты шляешься? Заждался уже тебя!
Когда мы вошли в комнату, я упала к нему на грудь, разревелась и поведала о своём несчастье. Я даже обвинила его в том, что меня уволили.
– Точно, точно, это из-за меня! – сказал он и лукаво подмигнул.
Я спросила, что мне теперь делать.
– Как что, иди к нам в монастырь работать! – сказал Глеб Ефремыч. – Такие уборщицы, они везде нужны! Знаешь, сколько грязи у нас? За десять лет не разгребёшь! Будешь мне помогать.
Тут я вспомнила, в визитке было написано, что Глеб Ефремыч работает монастырским сторожем.
– В монастыре платят мало, – сказала я обиженно. – Да и кто меня возьмёт в монастырь?
– Как кто, я возьму! – заорал Глеб Ефремыч во всё горло. – Я ж не только сторож, но ещё и завхоз!