– Логика в твоих словах есть, – наконец-то произнес он. – Очень уж это похоже на одеяние для посещения храма.
– Я и была в храме, – проворчала недовольно. – Пока Солнцеглаз не сбросил меня сюда, пообещав помощь.
– Солнцеглаз… что? – не веря своим ушам, уточнил мастер Шайя.
Оу-оу, миндалевидный разрез стал шарообразным. Смена внешности молниеносна. Кажется, кто-то крайне удивлен.
В этот момент на моём запястье засверкала печать бога, и тут уже стало не вопросов. Мастер Шайя опустился на колени и коснулся лбом земли.
– Приветствую божественную посланницу, – произнес он совсем по-другому. – Приношу свои извинения, что посмел оскорбить вас. С этих пор я – ваш преданный слуга. Что я могу для вас сделать?
Я стояла, едва не разинув рот. А Солнцеглаз кое-что умеет. Прямо хорошо умеет! Эта штука мне однозначно пригодится! Главное, чтобы не зажигалась, как фонарь, в самое неподходящее время.
– Я… Мне и правда нужна помощь. Потому что я оказалась в чужом мире, совершенно ничего про него не зная.
Мастер Шайя поднялся.
– Бедная девочка. Получается, все это время о вас ходили нелепые слухи. И приходилось выдавать себя за недалекую слабую особу, чтобы выжить. Но ничего, мы что-то придумаем.
С этими словами он повел меня в домик, чтобы можно было передохнуть. Я поняла, что мастер Шайя истолковал мои слова несколько… иначе, чем было на самом деле, но это даже на руку.
И неожиданный союзник мне сейчас… ох, как нужен.
Глава 5
К себе я вернулась поздно. Возле дворца зажгли янтарные лампы. Удивительные вещи, должна сказать. От них исходил мягкий свет, которым можно любоваться бесконечно и при этом чувствовать умиротворение и покой. Желтый, с каким-то особым золотистым отблеском, что развеивает сгущающуюся тьму.
Меня проводил мастер Шайя, который, как оказалось, прекрасно знал все тайные тропки. Выяснилось, что монахи из Обители горных вершин и правда… знают много. Только вот редко спускаются в люди, поэтому их мало кто может увидеть на шумных улицах империи.
– Наша задача – следить за гармонией, – сказал мастер Шайя. – Поэтому по возможности мы стараемся не вмешиваться. Не нам управлять государством. Но мы можем помочь и подсказать. А ещё – защитить.
Так я поняла: даже этот древоногий чан-чан… Если бы он не бился с мастером Шайей, то спокойно мог бы проскользнуть на дворцовую территорию и учинить там беспредел. Мудрецы Обители горных вершин стараются сдерживать всех нелюдей, которые норовят выбраться за пределы дикой природы.
Наша договоренность с мастером выглядела так: он помогает мне освоить собственную магию на уровне «не-стыдно-показать», а я не даю посторонним соваться в Обитель. В конце концов, монахи занимались самосовершенствованием и контролем территорий. Им праздные гуляки, которые забрели из желания посмотреть, как и что, совершенно были не нужны. И ладно бы просто гуляки (достаточно поверхностное слово для тех, кто согласен преодолеть горные перевалы и добраться до самых вершин Облачных гор), но имелись и те, кто желал развенчать миф о мощи монахов. Одни боги знают, зачем им это понадобилось, если только это были не лазутчики демонов.
Поэтому, чтобы быстрее находить последних, следовало усилить меры предосторожности и закрыть пути к Обители горных вершин.
Мастер Шайя проводил меня и вмиг, обернувшись невидимкой, скрылся. Я посмотрела ему вслед и шумно выдохнула. Ну что за денек? Сначала новый мир, потом ненормальный бог, а теперь ещё и таинственный монах. Да, появилась ещё одна задачка. Нужно было держать в тайне моё обучение. Потому что здесь – особый случай. Это веление самого Солнцеглаза, которое нельзя ни оспорить, ни опровергнуть.
Не могу сказать по реакции мастера Шайи, что ему это было неприятно, кажется, даже наоборот. Он был заинтригован и хотел узнать, что сможет девчонка из клана Вечерних лотосов?
А уж как интересно было мне…
Я пошла по выложенной цветными камешками дорожке, задумчиво глядя на крыши. Вот как мне с ним встречаться? Явно же по ночам будем заниматься. Придется обманывать всех вокруг. А добираться к нему как? Внизу обычно ходит дозор, который проверяет, всё ли в порядке возле дворцов. Надо будет высчитать время, когда они тут проходят, и искренне надеяться, что меня никто не заметит.