— Нет, погодите. Кажется, кого-то не хватает, — взволнованно прошептала Изабела.
В темноте невозможно было разобрать, кто есть кто, но когда каждый шёпотом назвал своё имя, мы поняли, что с нами нет Витора.
Исландец что-то пробормотал. Уверен, это было ругательство... или два.
— Но вы же не думаете, что Витор скажет данам... — начала Изабела, но тут же стихла.
Фаннар что-то проворчал Хинрику.
— Он говорит, что пойдёт обратно, искать Витора. Ари отведёт нас на ферму.
Фаннар скользнул в темноту и исчез прежде, чем мы успели его остановить.
Пауза, потом мы услышали голоса.
— Это же Фаннар! Они схватили его? — спросила Изабела.
В её голосе я услышал испуг. Я нашёл её холодную, как мрамор, руку, и попытался мягко растереть, чтобы помочь согреться. Она отдёрнула руку, словно обожглась.
Хинрик подполз поближе к краю уступа, послушать. Потом, на четвереньках, бесшумно как паук, вернулся обратно.
— Он говорит, костёр, что они увидели, был его. Он искал потерявшуюся овцу, проголодался и готовил себе кое-какой ужин.
— А они ему верят? — прошептал я.
— Если да, то уедут, и Фаннар сможет поискать Витора. Если нет... — заканчивать фразу было незачем.
Ари вёл нас вверх по горной дорожке. Я держался за Изабелу. Мы спотыкались, огибая огромные камни у одного края ужасающе узкой тропы, помня, что с другой её стороны нет ничего, лишь бездонная чёрная пропасть.
Чем выше мы поднимались, тем сильнее становился ветер, бил, словно хотел столкнуть нас с дороги. Я касался рукой каждого валуна каменистого края тропы в отчаянной, но бессмысленной надежде схватиться за что-нибудь твёрдое, если вдруг поскользнусь.
Кто-то из нас случайно столкнул с дорожки камень, и мы слышали, как он летит в темноту, стуча и подскакивая по крутому склону, и казалось, падает на дно самого ада.
Я уже дюжину раз думал о том, какого чёрта бреду здесь, в темноте, по козьей тропинке, вслед за горным козлом в обличье мальчишки, которого я никогда прежде не видел, когда каждый шаг может привести меня к верной смерти. И вообще, человек ли Ари? Может быть, демон или тролль, о которых рассказывал Хинрик. Ну откуда мне знать? Всё, что я знал — что сам, как последний дурак, отдал свою жизнь в его руки.
Однако я шёл позади Изабелы, ощущал тепло её тела, движение мускулов под одеждой, странный сладкий запах волос — и готов был позволить вести себя куда угодно.
Наконец, к своему огромному облегчению, я заметил, что дорожка начинает спускаться, но тут же обнаружил новую опасность — идя вниз, гораздо легче поскользнуться. Идущая передо мной Изабела ужасно хромала. Если даже мои колени протестовали против этого склона, ей раненая нога, должно быть, причиняла ужасную боль, но она не издавала ни звука и не просила об отдыхе. Дух этой девушки крепче бочки коньяка.
Вскоре мы вышли на плоскую и ровную дорогу. Луна то и дело выглядывала из-за завесы туч, как любопытная пожилая леди, посматривающая, кто там идёт по её улице. В серебряном свете, прежде чем луна снова скрылась, удалось рассмотреть, что мы шли по высокогорной долине, обрамлённой с обеих сторон острыми пиками гор.
Одному Богу известно, как далеко мы оказались. Теперь мы уже не передвигались цепочкой, Изабела шла рядом со мной. Она несколько раз споткнулась, и наконец, неохотно, дала взять себя под руку. Усталая и прихрамывающая, она оперлась на меня. Если бы не она, я, наверное, повалился бы на траву и отказался сделать ещё хоть шаг, но ради неё должен был продолжать идти. Нельзя же позволить ей думать, что я слабее женщины.
Кроме того, этот Ари, мелкий горный козёл, всё так же скакал впереди, как на прогулке по городу летним вечером. Может, он не похож на тролля, но уж точно и не на человека. Ни у одного нормального человека не может быть столько сил. Иногда начинаешь попросту ненавидеть тех, кто моложе.
Фаннар и Витор пришли на ферму вскоре после нас. Они ввалились в дом, когда жена Фаннара, Уннур, как раз угощала нас чем-то вроде бульона, безвкусным, однако горячим. Фаннар был в приподнятом настроении. Видимо, ему удалось убедить данов, что он один, и они, в конце концов, ускакали. Витор, по его словам, потерял в темноте дорогу, и появился, только услыхав, что датчане убрались.
Жена Фаннара, плотная маленькая женщина, выглядела встревоженной, слушая его рассказ, и явно не верила в глупость данов, которые решили, что фермер пошёл среди ночи искать овцу без фонаря и собаки, хотя Фаннару это казалось очень забавным.
— Фаннар говорит, Уннур чересчур беспокоится, — перевёл нам Хинрик. — Эти датчане считают исландцев такими тупыми, что верят, будто мы способны на любую глупость. Если бы он рассказал им, что ловил китов в речке, они спросили бы, сколько поймал.