Один из данов нацелился на меня. Он замахнулся мечом, я увернулся, но клинок просвистел так близко от моего лица, что я ощутил дуновение ветра. Я высоко поднял топор обеими руками, но понимал, что совершаю ужасную ошибку, оставляя тело незащищённым.
Как в страшном сне, я увидел, что острие его клинка направлено мне в грудь, а я никак не могу защититься. Но когда человек с мечом шагнул вперёд, его ступня попала в коровью лепёшку, ноги разъехались и, вскрикнув от боли, он повалился наземь. Когда мгновением позже мой топор погрузился в его череп, он уже не кричал. Горячая кровь забрызгала мне лицо и руки. Я глянул под ноги. Второй дан тоже лежал в грязи, истекая кровью, хотя я не имел понятия, кто из нас его прикончил.
Я хотел было попытаться извлечь свой топор из головы противника, но от одной мысли об этом меня чуть не стошнило, поэтому я выдернул меч, который всё ещё крепко сжимали его пальцы, и нырнул в темноту.
Мы отбежали недалеко в сторону и укрылись за каким-то невысоким кустарником. Некоторые датчане держали факелы, в их свете мы видели толкущиеся вокруг фермы тёмные фигуры и слышали, как они кричат что-то друг другу. Но было слишком темно, чтобы разобрать, сколько их. Криков и возгласов стало больше. Кто-то, кажется, Фаннар, выбежал из дома. Он лишь на миг мелькнул перед моими глазами, прежде чем раствориться в темноте.
Потом я услышал отчаянный крик знакомого голоса. Я мог рассмотреть тощую фигурку мальчика, болтающуюся между двумя данами, которые тащили его к лошади.
— Они схватили Хинрика, — прошептал я.
— Если он будет держаться спокойно, сможет убедить их, что он простой батрак с фермы, — сказал Витор.
— Не думаю, что ему удастся оставаться спокойным.
Мальчик звал на помощь, а мы смотрели, как его запястья обматывали длинной верёвкой, видимо, чтобы привязать к лошади.
— Если они оставят его, пока обыскивают дом, может, мы сумеем подобраться и перерезать верёвку, — сказал я.
Но прежде, чем я успел подумать о том, как до него добраться, из-за угла дома показался скачущий всадник, за ним, как знамя, тянулись дым и огонь его факела. Поравнявшись со входом в хлев, он швырнул пылающий факел в солому. Огонь мгновенно пробежал по полу, рванулся вверх, и весь коровник тут же загорелся.
— Посмотри на крышу, — прошептал Витор. Я последовал взглядом за его пальцем. За коровником сквозь торфяную крышу дома начинали пробиваться языки пламени. В воздух поднимался густой дым торфа, тлеющего от жара внутри.
Позади меня, в темноте, Ари вскрикнул от ужаса.
— Они подожгли весь дом, — выдохнул я. — Должно быть, запалили большой зал изнутри. — Я похолодел от ужасной мысли. — Изабела там, вместе с женщинами, в кладовой. Огонь распространился сквозь балки. Они в ловушке. Мы должны им помочь.
— Именно этого датчане от нас и ждут, — сказал Витор. — Как только подойдёшь к дому, тебя тут же схватят, как того мальчишку.
— Но мы не можем бросить её. Надо её спасти.
Я вскочил, но кто-то схватил меня за руку и вывернул, заставив свалиться на землю. Я чувствовал, как колено прижимает к земле мою спину. Витор нагнулся над моим ухом так близко, что я ощущал кожей его горячее дыхание.
— Они не подпустят тебя к ферме даже на расстояние крика. Вспомни, нам был нужен несчастный случай. Подумай об этом. Её кровь будет на руках данов, не на твоих. Как ты не понимаешь.
Я пытался оттолкнуть Витора, но он всем весом своего тела навалился мне на спину, и я был беспомощен как связанный цыплёнок.
Фаусто поднялся на ноги.
— Я не стану сидеть здесь, глядя, как она погибает. Только не она, не моя Изабела. Я не могу. Я должен попытаться. Должен!
Ари старался удержать его, оттащить назад, за кусты, но Фаусто оттолкнул его, и в следующее мгновение уже бежал к дому фермера, пригибаясь и стараясь держаться в тени.
Пламя горящего дома пылало теперь так высоко, что весь луг вокруг фермы заливало жуткими алыми отблесками. Даже там, где мы лежали, ощущался жар. Мы видели тёмную фигуру Фаусто, бегущего к задней стене дома. На мгновение показалось, что он достиг цели, но у данов, должно быть, был наблюдатель.
Раздался крик, перекрывающий даже рёв пламени. Из-за дома к Фаусто уже скакали двое всадников. Мы увидели блеск занесённых над ним клинков, кроваво-красных в свете пожара. Они догнали и окружили Фаусто. Он поднял оружие, замахиваясь на всадника, но второй на скаку вонзил меч ему в спину. Силой удара Фаусто сбило с ног, спина изогнулась в агонии, он рухнул на землю и затих.
Как только Фаусто пал, ферма тоже обрушилась в прожорливое пламя, словно не могла больше всего этого вынести. Крыша с грохотом обвалилась, и языки пламени выбросились высоко в небо. Золотые и красные искры горящего торфа и сена поплыли по воздуху в темноте над нами, осыпаясь на землю как дождь.