— Хочешь, чтобы я оставил её умирать в мучениях, медленно поджариваться заживо?
Витор схватил мою руку с такой силой, будто хотел оторвать. Он знал, что я ничего не сделаю, чтобы не привлекать внимания.
— Если бы ты вместо того, чтобы кидаться на помощь, оставил её тонуть в болоте, сейчас всё уже было бы кончено. Но если ты, в самом деле, так беспокоишься об её страданиях, стукни девчонку по голове, чтобы потеряла сознание. Не понимаю, зачем тебе эти сложности, Круз. На самом деле, всё очень просто.
Я внезапно подумал, не собрался ли он бросить нас с ней обоих умирать в этой пещере. Тоже совсем не сложно, разве что он сочтёт это убийством, а грех он брать на душу не желает, тем более, убийство двоих.
— Слушай, — я изо всех сил старался сдержаться, не пнуть его коленом по яйцам и говорить самым дружелюбным и рассудительным тоном.
— Понятно, будь мы с тобой сейчас в Португалии, где полно людей короля, инквизиторов и их фамильяри — пришлось бы нам с тобой убивать эту девушку. У нас бы просто не было выбора. Не сделаем — и сотня людей узнает. А здесь — ну кто на нас донесёт? Белых соколов ей никогда не поймать. Мы ни пёрышка этих несчастных птиц не видали. Я вообще сомневаюсь в их существовании. А при том, что за нами охотится половина всех данов на этом острове, — как она будет ставить силки или что там понадобится? Если же каким-то чудом в её руки попадёт хоть один, — я могу проследить, чтобы у неё не осталось денег на поездку домой. И она никогда не покинет остров.
— Я изобразил заискивающую улыбку, что не просто, когда лицо плавится от жары так, что стекает с костей. — Брось, Витор, нам и так довольно проблем с тем, чтобы выбраться отсюда живыми, незачем беспокоиться об этой девчонке. Нам и без неё потребуются все силы, чтобы выжить между этой пещерой и данами. Почему бы просто не оставить её? Мы с тобой можем уехать домой, сказать, что она никогда не вернётся назад, в Португалию, что так и есть. Ни один из нас не желает иметь на руках её кровь. А так — у нас обоих совесть будет чиста.
Витор задрал подбородок и воззрился на меня, словно я предложил ему изнасиловать его епископа.
— Ты решил, что я, иезуит и священник, стану по своей воле лгать своему руководству, святой католической церкви и моему королю? — Ледяной тон его голоса мог заморозить пар.
— Не будет ложью сказать...
— Убей её, Круз. Убей, или я обещаю — в Португалию ты вернёшься в цепях, и я сам прослежу, чтобы перед смертью ты насладился самыми изысканными пытками инквизиции, какие она своей милостью когда-либо изобретала. Каждый живой еретик — лишний гвоздь, вбитый в руки Христа. И за каждого еретика, которого мы, его слуги, не смогли привести к покаянию или отправить навечно в глубины ада, мы будем сурово наказаны. Я не намерен предавать ни моего Бога, ни церковь. Я хочу, чтобы она умерла, понял, Круз? Не сбежала... не осталась доживать свою гнусную жизнь на чужой земле... умерла!
Эйдис
Коуп — подрезка клюва и когтей ястребу.
Времени ждать больше нет. Я сказала Фаннару, чтобы этой же ночью забирал свою семью и чужаков, и уводил из пещеры. Он пошёл поискать дорогу и безопасное место для них. Как и я, Фаннар понимает — эта встряска была лишь предупреждением. Скоро будут другие, и выход может обрушиться, мы окажемся заключены здесь, как в гробнице.
Изабела призвала в пещеру Хинрика, но этого недостаточно. Он ведь только мальчик, после смерти такой же робкий, каким был и в жизни, да и кто его за это осудит? Если он встанет против драугра, и тот справится с ним — так и будет — тогда драугр сможет мучить мальчика целую вечность. Что старая женщина и ребёнок могут сделать против этого драугра? Хоть они и мертвы, им его не осудить. Он их запугает, заставит молчать.
Мне нужно, чтобы девушка созвала и других, но она не послушает. Я не могу заставить её слышать меня. Нужно, чтобы она поняла, что делать. Она говорит с мёртвым мальчиком, но боится его, боится смерти. Я должна поговорить с ней прямо, убедить поверить, сделать сильнее. Нужно поговорить с ней там, где нас не услышит дух, вселившийся в мою сестру. Он не должен знать наших планов. Но пойдёт ли туда Изабела? Для неё это страшное место. Хватит ли у неё духа войти туда по собственной воле?
Камни снова дрожат, на сей раз не так яростно, но глубоко под землёй я слышу грохот, похожий на гром. Мне нельзя больше ждать. Если не поговорить с ней сейчас, для всех нас будет слишком поздно. Хинрику страшно выполнять мою просьбу, но он сделает. Он понимает — если драугра не уничтожить, не спастись ни живым, ни мёртвым.