— Отойди от этих птиц, Изабела, — громко произнёс чей-то голос у меня за спиной.
Я вскочила на ноги. Маркос стоял на коленях, к горлу приставлено лезвие клинка, рука заломлена за спину. Рукоять кинжала сжимал в кулаке стоявший за его спиной Витор. Одежда на нём разодрана, на лбу пятна засохшей крови, на щеке свежий лиловый синяк, но выражение лица суровое и уверенное.
— Повернись и иди ко льду, Изабела. Медленно! Просто иди. Даже не думай бежать — всё равно я тебя схвачу, но сперва перережу Маркосу глотку. Эти соколы жрут плоть людей? Полагаю, они не откажутся, лишь бы было побольше крови.
Рикардо
Удержание — когда ястреб хватает добычу в воздухе и удерживает её.
Сам не знаю, почему не услышал, как подкралась эта мелкая крыса. В городе я никогда никому не позволил бы вот так ко мне подобраться. Идёшь ли по людной улице или сидишь в таверне — ты постоянно настороже, замечаешь любое движение за собой — карманник, наёмный убийца, посланный кем-то из мести — нельзя ни на мгновение ослабить защиту. На улице я никогда не попался бы Витору, но этот пустынный ад лишил меня остатков рассудка. Я только нагнулся над озером, чтобы намочить полоску своей рубахи, а следующее, что помню — в рёбра упёрся нож, и гнусный голос шепчет мне в ухо.
Витор повёл меня назад, к Изабеле, так заломив назад руку, что я молил, чтобы ни один из нас не споткнулся — она сломалась бы от одного неосторожного движения.
Когда Изабела обернулась, и увидела нас, её лицо побледнело.
— Витор... я думала, что ты мёртв!
И не только она. Ну почему пакостные мелкие тараканы всегда выживают, когда гибнет всё остальное?
— Хочешь сказать, Изабела, вы бросили меня умирать, — отвечал Витор. — Но Бог присматривает за своими верными слугами. Я потерял сознание, упав со скалы, а очнувшись, понял, что остался один, но, по крайней мере, пар больше не заполнял проход. Уступ по краю подъёма рухнул, но мне удалось поднять плоский обломок скалы на гору камней и закрепить вертикально. Я влез наверх, сумел уцепиться за край щели и вылез наружу. Потом нашёл Фаннара и его семью, они направлялись к убежищу. Я думал, вы тоже с ними. Они были счастливы видеть меня, и, разумеется, с радостью указали, куда вы пошли... Но мы уже довольно времени потратили на наше трогательное воссоединение. Изабела, я, кажется, велел тебе идти в сторону ледника.
Он крепче вдавил клинок в моё горло. Я боялся вздохнуть, чтобы он не проколол кожу.
Изабела задрожала от страха.
— Я пойду, куда хочешь, только, пожалуйста, не трогай его.
Не окажись я в таком унизительном положении, да ещё напуганным до полусмерти — был бы польщён её беспокойством, но теперь мог только повторять про себя те же слова — да, пожалуйста, не трогай меня!
К несчастью, мольба Изабелы только подтолкнула Витора именно так и делать. Он принялся дальше заламывать мою руку за спину так, что у меня потемнело в глазах от боли. Я, конечно, мог бы сказать, что не издал при этом ни звука, только боюсь, вы уже слишком хорошо меня знаете, чтобы поверить.
Лицо Изабелы исказило страдание.
— Я иду! — сказала она. — Не надо...
Она прервалась, очевидно сообразив, что мольба только заставит его сильнее меня мучить. Удивительно, как этот тип наслаждался своей работой.
Витор обожал причинять людям боль, но мы оба знали — он не хочет, чтобы на его совести было убийство. Разве не потому меня сюда и отправили? Он сам не мог никого убивать. Я стиснул зубы, справляясь с болью в руке, но сейчас попытался опять разжать челюсти.
— Не слушай его, Изабела. Он меня не убьёт. Он священник, иезуит. Им запрещено убивать. Не делай, что он говорит.
Я завопил — он так дёрнул вверх мою руку, что казалось, она вот-вот оторвётся.
— Значит, решил говорить правду, Маркос? Отлично. Давай расскажем Изабеле побольше, согласен? Ты знаешь, зачем Маркос здесь, Изабела? Он преступник, наёмный убийца. Его настоящее имя — Круз, и он послан убить тебя. Советники короля не намерены позволить тебе вернуться в Португалию с этими птицами. Ты умрёшь здесь, а раз ты не вернёшься, они убедят короля казнить твоего отца. Король проникнется такой ненавистью к тебе и ко всей вашей породе, что на сей раз с радостью разожжёт костёр собственными маленькими руками. А когда возгорится этот костёр, он научится находить в нём наслаждение, и костры будут гореть до тех пор, пока не сгинут последние еретики Португалии. Этот тип, которого ты знаешь как Маркоса, тебе не защитник, он твой палач.