Я не спрашиваю парня, не ошибся ли он. Я точно знаю, что нет.
— Пастор, похоронивший его, как его зовут?
— Пастор Фридрик.
— Фридрик из..., Ари?
Парень морщит лоб, силясь вспомнить.
— Из Борга. Фридрик из Борга, так мне сказал один из могильщиков. Сказал, что зря он не последовал примеру отца и не убил себя — он стал таким же жалким ублюдком как папаша.
— Значит, Фридрик вернулся, вот как? — бормочу я себе под нос, но парень слышит.
— Ты его знаешь?
— Если его отец — фермер Кристиан, тогда я немного знаю его семью, правда, мне толком ничего не известно о сыне.
— Старик, правда, был такой мрачный, как говорят?
— Я не разговаривала с ним ни разу, но знала его жену. Она иногда приходила к нам с Валдис, когда её сыновья были детьми — за лекарствами и оберегами. Но каждый раз, как она приходила, мы чувствовали в ней всё больше горя. Женщина жаловалась, что Кристиан обращался с ней не лучше, чем со служанкой, и даже в постели она для него оставалась не более чем племенной кобылой. Мы верили, что она говорила правду. Однако, каждую историю можно рассказывать с разных сторон, и мы понимали, что виноват тут не только Кристиан. Должно быть, даже он замечал, что жена всерьёз влюблена — и не в него. Мы понимали, что она ступила на путь, с которого нет возврата. Так оно и оказалось — настал день, когда она сбежала с любовником, родным братом Кристиана, оставив не только мужа, но и сыновей, которые были совсем ещё детьми. Сплетни об этом наполнили рты на много недель. Каждый мужчина и каждая женщина, приходившие к нам, пережёвывали новый кусок. Унижение ожесточило Кристиана, в нём высохли последние капли нежности, даже к собственным сыновьям. Шли годы, мы слышали, что его сыновья, повзрослев, один за другим покидали ферму не в силах терпеть буйный характер отца. С ним не осталось родни, чтобы помочь, а наёмники не желали работать на такого жестокого хозяина. Ферма разорилась, и в конце концов, Кристиан повесился в своём амбаре. Всё, что мне известно про Фридрика — некоторое время он работал как наёмный работник, а потом как-то сел на корабль и исчез. Но с тех пор прошло, кажется, больше семи лет... Значит, теперь он приплыл из-за моря, и он лютеранский пастор... — Я наклоняюсь вперёд. — Скажи мне, Ари, ты помнишь, в какой день недели нашли тела утонувших рыбаков?
Он глядит на меня, по-видимому, озадаченный таким вопросом.
— Как я могу это помнить?.. Нет, погоди, должно быть, тогда была пятница, поскольку, хотя мы потеряли день рыбной ловли из-за шторма, не ловили и в следующий, ведь ни одна рыбацкая лодка не выйдет в пятницу в море. Вот почему мы оказались на берегу, когда выбросило трупы, и могли унести их с берега, иначе мы все снова были бы в море... Но какая разница, что это был за день?
— Если тело подняли могилы с помощью чёрной магии, это было возможно только ночью пятницы, до рассвета субботы.
Ари сглатывает комок в горле. Голос немного дрожит.
— Думаешь, это тот человек, которого я видел утопленником, и кто-то вернул к жизни его тело? Но как?
— Есть много способов это сделать. Но если покойник недавно скончался, колдун пишет молитву Господню на пергаменте, используя перо чайки и собственную кровь как чернила, и должен вырезать на палке руны тролля [11]. Потом он должен положить палку на тело, и прокатить её, читая написанную молитву. Постепенно, тело начнёт шевелиться, но прежде, чем оно войдёт в силу, колдун должен спросить у трупа, как его имя. Если тело обретёт силу до того, как задан вопрос или получен ответ, колдун никогда не сможет стать его хозяином, и драугр его убьёт. Ноздри и рот драугра наполнятся могильной пеной, и колдун должен слизнуть её собственным языком и капнуть в рот трупа собственной кровью. Тогда в драугра войдёт огромная сила, он набросится на колдуна и схватится с ним. Если колдун выиграет — драугр будет подчиняться всем его приказаниям, но если победит драугр, он утащит колдуна в могилу вслед за собой. Только очень смелый и необыкновенно жестокий человек рискнёт поднимать труп взрослого мужчины, как этот. Тут нужна огромная сила. Колдуны, в основном, боятся поднимать кого-нибудь кроме детей, с силой которых они могут справиться. Кто бы ни оживлял труп утонувшего рыбака, у него, должно быть, была серьёзная причина подчинить своим приказам взрослого человека.