Мальчик останавливается.
СОКОЛОВ. Давай выпрямись. Пузо втяни, как я учил, грудь вперед. (Подходит к сыну и придает ему идеальную позу.) А ну-ка сними майку.
ДЕНИС (смущенно). Холодно.
СОКОЛОВ. Холодно — это когда ссышь и на лету застывает.
Денис стягивает майку.
СОКОЛОВ (брезгливо коснувшись сына). Глиста… (Оглядывая позвоночник.) Даже я, не врач, вижу, что хребет кривой… (Дает подзатыльник.) Небось сидишь, ногу поджав?
ДЕНИС. Немножко…
СОКОЛОВ. Дома без майки ходить будешь, чтобы тело дышало. Ты должен быть молодым, дерзким, здоровым, чтоб гордиться своим телом, понятно?
ДЕНИС. Пппонятно. (Задыхаясь.) Я еще буду красивым …
СОКОЛОВ. Не ребенок, а шакаленок. Думал, будет у меня сын — здоровый красавец, а не этот… сопля-мозгля. Тьфу! (Машет на сына рукой, уходит.)
Денис один. Плачет.
Сцена 18
Входит Соколова.
СОКОЛОВА. Ты чего трясешься?
ДЕНИС. Ннничего…
СОКОЛОВА (передразнивая). Ннничччеггго… истерическая трясучка!
ДЕНИС. Папа меня задолбал…
СОКОЛОВА. Это кто еще кого задолбал! это ты всех в доме задолбал!
ДЕНИС. Я не ваш ребенок — вы меня ненавидите!
СОКОЛОВА. Да если бы ты чужой был, то стали б мы тебе условия создавать.
ДЕНИС. Когда я маленький был, ты говорила, что сдашь меня в роддом.
СОКОЛОВА. Мы за твои роды в те времена сто рублей врачу отдали, чтобы только ты здоровым родился.
ДЕНИС. А я разве здоровый?
СОКОЛОВА. Значит, просрал ты нам эти деньги. Сколько раз отец тебе говорил, чтобы ты занимался!
ДЕНИС. Я не могу заниматься четыре часа, а он говорит. У меня начинает голова кружиться. Меня тошнит и я задыхаюсь.
СОКОЛОВА. А я что ли не задыхаюсь, когда с базара сетки тащу? А я что ли не тошнит? Ты мне хоть раз помог?!
ДЕНИС. Я всегда с тобой хожу, когда попросишь.
СОКОЛОВА, А тебя хер допросишься. Вечно сделаешь такую рожу, что прибить, на хер, охота.
ДЕНИС. У меня потом тоже все болит, если тяжелое подниму.
СОКОЛОВА. А кто поднимать должен — я? Ксюша-девочка, чтобы потом у нее опущение матки было?
ДЕНИС. Я хочу умереть.
СОКОЛОВА. Нуиумричтобыятакихсловнеслышала! Ты хочешь и меня в гроб загнать? Отца уже довел, что он, как собака, в комнате лежит!
ДЕНИС. Он на кровати лежит… собаки на кроватях не лежат…
СОКОЛОВА. Он на кровати, как собака — один.
ДЕНИС. Пусть ляжет по-другому.
СОКОЛОВА. Отец всю жизнь одинокий человек. Его мать всегда безразличной была. Он когда в армию ушел, то она за два года два письма написала — все какой-то херовиной занята была по хозяйству… Кролики у них были, индюшки, а куда девались — неизвестно, потому что их никто не ел. Папа говорит, что у них семья была из «Грин Пис», потому что они ели только покупных кур, а своих просто кормили. А когда второе письмо в армию пришло, то он открывает, а там пустой листок. Мать его такая занятая была, что в конверт, не глядя, чистый лист сунула. Он его обратно ей отослал.
Пауза.
ДЕНИС. А вы меня зачем в диспансер отдавали?
СОКОЛОВА. Диспансер — не армия. Отдавали, чтобы ты здоровый был и не чах каждую зиму. Отец всю квартиру своими руками построил от балкона до кухни. Когда мы ее получили, здесь ничего не было: загаженный чулан, сломанный унитаз — к соседям писать бегали, — раскуроченная ванна. Он здесь, когда полы лаком покрывал, то отравился…
ДЕНИС. А когда вы тогда полаялись, он заставил меня деревяшки лаком красить.
СОКОЛОВА. Закрой рот — «полаялись»! Я посмотрю, как ты со своей женой будешь жить, какая дура тебя выдержит. Отец тогда заболел и в больницу попал, я одна сюда приехала с дочкой на руках. Она еще грудничок, а все на моих плечах: и в больницу, и пеленки и работа. Приходим в палату, я говорю: «Ксюша, кто у нас тут в коечке?». Она говорит: «Дядя…» (Вытирает слезы.)
ДЕНИС. Если бы я так ответил, вы бы меня излупили.
СОКОЛОВА. Ксюша была добрый ребенок, а ты — подлючка.
ДЕНИС. Ты всех, кроме меня любишь. Ты отцу носки после стирки, когда жесткие, то мнешь, чтобы ногам приятно.
СОКОЛОВА. Я отца до сих пор люблю… хоть он и скот… (Выходит.)
Сцена 19
Ванная комната. Голая Анастасия Кирилловна стоит в тазу. Соколова разводит горячую воду холодной. Рядом закрытая дверь, которая в начале сцены быстро открывается, чтобы пропустить спешащего Дениса. Он забегает в клозет с книгой и затихает там на некоторое время.