Дети и в самом деле сидели под зонтиком только тогда, когда ели, все же остальное время или плескались в море или бродили по пляжу. Как можно было сидеть на месте, когда тут в песке на каждом шагу попадались чудесные раковины — и огромные бежевато-розовые, и поменьше самой причудливой раскраски и формы. Набрали их целую громадную сумку.
Оставив земляков пляжиться, Хабровичи раньше всех отправились в обратный путь, потому что пани Кристине нужно было еще закупить продукты.
Огромный крытый рынок в Мостаганеме был почти целиком заполнен торговцами рыбой. И какой только рыбы тут не было! Казалось, здесь собраны все обитатели Средиземного моря, жаль только, что большинство экзотических рыб было уже разделано и даже порезано на куски, сразу бросай на сковородку. Дети с восторгом приняли предложение отца приобрести акулу, но, к сожалению, акула тоже была уже порезана на крупные куски темного мяса. Правда, продавец заверил своих маленьких покупателей, что акула была очень большая. Купили еще несколько каких-то пучеглазых рыбок, уже знакомых пану Роману. По его словам, они были очень вкусные и мало костлявые.
По дороге домой, где-то под Релизане, встретили на шоссе знакомую машину.
— О, Сенчиковские! — крикнул, тормозя, пан Роман.
— Сенчиковские? — обрадовалась пани Кристина. — Какая встреча! Разве они тоже в Алжире?
— А я тебе не сказал? Да, уже два года сидят в Оране.
Супруги Сенчиковские, давние знакомые Хабровичей, возвращались к себе в Оран из гостей. Ездили они в гости к землякам в Эль-Аснам и очень обрадовались встрече с друзьями. После отрывистых восторженных восклицаний, приветствий и расспросов договорились, что в следующий уик-энд Хабровичи всей семьей приедут к ним в Оран, а потом посетят современный курорт в Андалузах. На том и расстались, и машины покатили в противоположные стороны.
* * *
Дома все оказалось в полном порядке, дверь не взломана, ничего не украдено. Павлик был явно разочарован.
— А столько возни было, руки отваливались, я лично девяносто семерок нацарапал! Наверняка воры знают и теперь уже перестанут красть!
— Если бы так было! — мечтательно вздохнул отец. — Меня совсем не привлекает перспектива вести войну со здешним воровским миром, даже если война и закончится нашей победой. Намного приятнее и безопаснее сохранить в целости свое имущество без всякой войны, пусть даже и победной.
Павлик же был настроен воинственно.
— Ну да! А мы столько намучились, выслеживая воров!
Сестра призвала брата к порядку.
— Ты что! Ведь мы приехали сюда не за тем, чтобы ловить грабителей, нам и своей работы хватит. Дел невпроворот, а ты уперся — воров ловить! Тебе велено думать над тем, как глыбу взорвать.
— Подумаешь, большое дело! — проворчал Павлик, но тут же переключился на глыбу.
Назавтра, с самого утра, он запряг сестру в работу. Следуя указаниям брата, Яночка послушно принялась соскребать со спичек головки. Обработала один коробок, принялась за второй и тут не выдержала:
— Зачем это тебе?
— Для фитиля. Ты когда-нибудь слышала о бикфордовом шнуре?
— Слышала, конечно. И такая прорва серы понадобится?
— Ты еще не знаешь, какая прорва! Ведь мне же придется сначала провести испытания, чтобы рассчитать, какой длины изготовить запальный шнур, чтобы успеть отбежать на безопасное расстояние.
Какое-то время брат и сестра в молчании трудились над спичками.
— Этого не хватит? — не выдержала Яночка, поворошив черную массу, заполнившую почти половину мыльницы.
Павлик тоже поворошил серу.
— Для пробного взрыва, пожалуй, хватит. Я пошел готовить шнур, а ты еще наскреби.
Яночка принялась за уничтожение очередного коробка спичек, одновременно с интересом наблюдая за действиями брата.
Налив в мыльницу немного воды, Павлик старательно размешал в ней уже заготовленную массу. Затем отрезал от клубка хлопчатобумажной пряжи, которой так радовалась мама, около двух метров, сложил нить вдвое, тщательно скрутил, опять сложил вдвое и отпустил один конец. Шнур сам скрутился. Павлик внимательно осмотрел изделие и остался недоволен.
— Вроде бы тонковат. Ну да ладно, в случае чего следующий сделаю потолще.
— А воду зачем в спички добавил? — спросила Яночка. — Как же с водой будет гореть?