— Достопочтенные капитаны!.. Не будем терять драгоценного времени.
Я прошу всех отнестись к моим словам с особым вниманием и серьезностью. То, что вы сейчас услышите, столь же необыкновенно, сколь и загадочно... Эта история поставила меня в тупик так же, как одно происшествие, случившееся в Дублине в 1726 году, то есть в год моего появления на книжных полках. Как сейчас помню, в ту ночь в Дублине выпал мокрый снег. Вдруг на черепичной крыше ратуши...
— ...показалась зловещая тень человека... — перебил его Тартарен.
— ...с кинжалом в руке... — весело добавил Дик. — Это мы уже слышали сто раз. А что с вами случилось сегодня?
Гулливер нисколько не обиделся.
— Дело не во мне. Сегодняшний случай, правда, несколько напоминает историю шкатулки с рубинами магараджи. Я напоминаю вкратце... Это случилось в Бомбее в 1826 году. В этот день как раз окончился сезон дождей...
Но нам не удалось в сотый раз услышать историю о похищении рубинов магараджи. Резкий стук председательского молотка оборвал плавную речь рассказчика.
— Я лишаю вас слова, — произнес командир «Коршуна». — Нас нтересуют новые истории, новые приключения, новые загадки...
Гулливер встал и сухо ответил:
— Лишать меня слова? В тот момент, когда я хотел приоткрыть перед вами завесу... я бы сказал необыкновенной тайны, тайны драгоценного клада!
— Клада?.. Где же он находится?.. И что там закопано? Когда? У кого ключи от сундука? — как из пулемета застрочил Тартарен.
— Увы! На все эти вопросы ответа пока нет.
— Да не томите нас, Гулливер! Рассказывайте все, что вам известно! — поторопил его глубоко заинтригованный Робинзон.
Герой романа Свифта снял с левой руки манжету, на которой красовались какие-то карандашные записи.
— Извольте. Я находился недалеко от Москвы, в одном научно-исследовательском институте. Один из сотрудников института, некто Синельников, перечитывал историю моих скитаний. Именно поэтому я не мог своевременно прибыть на заседание нашего клуба. Моего читателя навещает гость — достоуважаемый участник научной экспедиции на немагнитной шхуне «Заря». И вдруг я слышу — посетитель передает поручение с борта «Зари». Один из магнитологов, Саша Ермаков, все время в плавании и никак не может попасть на Большую Землю. Пользуясь оказией, он просит своего школьного товарища Алексея Синельникова помочь ему в весьма затруднительном положении...
— Да что же случилось на «Заре»?— не выдержав, перебил Дик Сенд.
— Это случилось не на заре, а ночью. И не в океане, а в Москве. Скончался капитан дальнего плавания Иван Петрович Ермаков, оставив весьма примечательное завещание относительно судьбы своих сокровищ...
— Сокровищ? Да говорите же, каких сокровищ? Вы долго будете играть на моих нервах, Гулливер?.. Весь Тараскон знает, как я страшен в гневе, — мрачно сдвинув густые брови, заявил Тартарен.
— Спокойствие, любезные друзья. Я успел сделать на манжете некоторые заметки, пока гость с «Зари» рассказывал про это завещание. Вот слушайте: «Я, капитан дальнего плавания Иван Петрович Ермаков, находясь в здравом уме и твердой памяти, завещаю свои сокровища, собранные на протяжении всей моей жизни...». А дальше я, к сожалению, не расслышал, кому именно адресовано завещание...
— Неужели вы больше ничего не записали? — с огорчением переспросил Немо.
— Я успел записать самое главное — местонахождение клада. Вот... «Этот дар хранится в моем родном городе по адресу: Пушкинская улица, 20, во дворе дома моей сестры Аглаи Петровны Ермаковой. Искать его надо в каменном сарае у старого дуба». Итак, племянник старого моряка Саша Ермаков уже больше года в плавании, исполнить волю дяди до сих пор не смог и попросил заняться этим Алексея Синельникова.
Робинзон со вздохом начал разжигать трубку...
— Где же тут тайна? Клянусь глобусом, мне все ясно, как морская карта!..
— Есть множество неясных и даже ошибочных карт, — заметил командир «Коршуна».
— Какие же сокровища хранятся на Пушкинской, 20? Золото в слитках? Старинные монеты? Коллекция древностей? Дорогое оружие? — задавал сам себе вопросы Тартарен, но не находил на них ответа.
В глазах Немо промелькнула какая-то искорка.
— И кому завещан клад?.. Родным или друзьям?.. Членам его экипажа?.. Престарелым морякам?..
— Это все не имеет значения. Ведь, конечно, Алексей Синельников поспешил выполнить просьбу своего друга Ермакова-младшего и отправился на поиски сокровищ. А кому передать — он-то хорошо знает... — с большой уверенностью заявил Дик Сенд. — Разрешите манжету, капитан Гулливер. Я на всякий случай занесу ваши записи в судовой журнал.